Шэрон Кендрик - Не покидай меня, любовь
— Ты варвар, — бросила она и резко встала.
— Да? — Винченцо улыбнулся, тоже поднялся и направился к ней. — Но это, кажется, возбуждает тебя, Эмма, не так ли? — хвастливо проговорил он. — Может, пора тебе научиться приветствовать варварство вместо того, чтобы притворяться, будто оно тебя ужасает.
Ее дыхание стало прерывистым, она смотрела на него, потрясенная тем, что он сказал, и его видением будущего.
— Не подходи ко мне!..
— Я мог бы тебя послушаться, — вкрадчиво проговорил он, — если б ты действительно этого хотела...
Эмма сопротивлялась, но всего пару мгновений, ибо его прикосновение было как спичка, поднесенная к щепке. Она не могла контролировать свою реакцию на него, хотя и издала слабый стон протеста, когда он наклонил голову, чтобы коснуться ее губ.
Дыхание его было теплым, близость пьянящей.
— Почему бы тебе не подумать о моем предложении, Эмма? Неужели это будет так уж плохо, ммм?
Это? Но ведь это не более чем неоспоримое физическое притяжение. Эмма закрыла глаза, не желая, чтобы он увидел в них горячее желание. Но ведь он обращается с ней как с вещью! Собственностью! И так делал всегда!
Винченцо...
Подумай об этом, — хрипло убеждал он. — Нам хорошо вместе. У многих пар нет того, что есть у нас.
У других пар есть совместимость!
Совместимость существует, когда мы не пытаемся выиграть друг у друга очки.
И у других пар есть любовь, разумеется. Но она не может ожидать этого. Не теперь.
А у меня есть выбор? — прошептала она, открыв, наконец, глаза, чтобы заглянуть ему в лицо. — Нет, конечно же. Ты ведешь себя как деспот во всем. Всегда.
Да, у тебя есть выбор в том, как ты предпочитаешь жить, — возразил он. — Можешь вести себя так, будто ты здесь пленница. — Он задумчиво провел кончиками пальцев по мягкому изгибу ее скулы. — А можешь радоваться тому, что мы имеем. Джино. Здоровье. Семью. И достаточно денег, чтобы жизнь не была борьбой.
И перспектива брака без любви... На самом деле у нее нет никакого выбора, да и откуда ему взяться, когда у нее нет ни денег, ни работы? Куда уж ей тягаться с могущественным Винченцо Кардини?
Ей нечего предложить ему в качестве разумного аргумента. Но даже если б и было, простит ли ей Джино когда-нибудь, если она увезет его от всего этого? Не станет ли презирать за то, что поставила свои эгоистичные желания впереди его благополучия?
Она отстранилась от мужа, от соблазна, который, казалось, мог заставить ее сделать все, что угодно.
— Я не могу сейчас думать об этом, — устало проговорила Эмма. — Был тяжелый день.
Тогда пошли в постель.
Я не хочу идти в постель с тобой.
Его губы скривились в насмешливой улыбке.
— А я думаю, хочешь.
Она не должна была желать его после того, как он предъявил ей открытый ультиматум. Но она желала. Да простит ее Бог, желала.
Они едва успели закрыть за собой дверь спальни, как Винченцо потянул жену на пол и овладел с безумной жаждой. Эмма презирала себя за то, что не уступала ему в проявлении страсти, нетерпеливо срывая с него одежду, вскрикнув от наслаждения, когда он вошел в нее.
После они забрались на кровать, но Эмма не могла уснуть. Она лежала без сна почти до рассвета, намеренно отодвинувшись от мужа как можно дальше. Его близость опасна. Его тепло убаюкивает, заставляя думать, что здесь она в безопасности, но это совсем не так.
В тишине ночи Эмма почувствовала, как слеза выкатилась из-под плотно зажмуренных глаз, и поднялась до того, как муж проснулся, быстро одевшись, чтобы он не увидел ее уязвимости. Пусть Винченцо обманом заманил ее сюда и теперь использует всю свою силу и власть, чтобы принудить ее остаться, но она защитит себя. Она позаботится, чтобы сердце ее не было разбито снова, безжалостно растоптанное мужчиной, который не любит ее.
К тому времени, когда Винченцо появился, зевая и потягиваясь, как сытый кот, Эмма была уже в гостиной и играла с Джино. Муж задержался в дверях, и она увидела, как глаза его вопросительно сузились, когда он заметил на столе пустую кофейную чашку.
Bon giorno, bella[6], — пробормотал он.
Привет.
Его взгляд скользнул по ее лицу, такому бледному сегодня утром, с темными кругами под прекрасными глазами.
— Ты рано поднялась, — мягко заметил Винченцо.
Она старалась не замечать суровой красоты его лица, и это легче было сделать, вспомнив его жесткий ультиматум.
— Возможно, мне следовало вначале спросить твоего разрешения? — холодно проговорила она. — Ты должен рассказать мне, что я должна делать, а чего не должна, поскольку я не очень хорошо знакома с правилами поведения в твоем доме, Винченцо.
Его губы сжались в тонкую линию. Вот, значит, как оно будет, да? Неужели она думает, что сломает его решимость, изображая из себя Снежную королеву? Ведя себя так, словно в ее жилах лед? Что ж, скоро она обнаружит, что его не так-то легко укротить.
Ты не в тюрьме, — сухо бросил он.
Ну, конечно же, нет. — Она послала ему безмятежную улыбку. — Я здесь всецело по собственной воле.
А теперь ты намеренно извращаешь все, что я говорю!
Эмма покачала головой и приложила палец к губам, увидев, что Джино наблюдает за ними, переводя взгляд с одного на другого.
Напротив, Винченцо, я говорю так, как есть. Мы оба знаем, почему я здесь — из-за нашего сына, — поэтому не надо спорить в его присутствии. Если ты твердо намерен построить для него семью здесь, тогда, по крайней мере, давай попытаемся вести себя как можно более мирно. — Если между нами не может быть любви, то, по крайней мере, мы могли бы достичь некоего подобия гармонии.
Эмма...
Вот, возьми Джино. — Изобразив бодрую улыбку, она встала, чмокнула малыша в пухлую щечку и передала Винченцо. — Я пойду приму душ и переоденусь. У тебя есть какие-нибудь конкретные планы на сегодняшний день? Нет? Тогда, думаю, мы могли бы поехать в Трапани. Покатаем Джино в коляске по городу и, быть может, пообедаем в кафе с видом на море. А потом можно заняться уроками вождения.
— Уроками вождения?
У Эммы был вид учительницы, которая только что обнаружила, что ее лучший ученик не понимает элементарных вещей.
Да, конечно. Я ведь не умею водить машину, помнишь? Значит, надо научиться, чтобы я могла перемещаться по острову, когда ты в отъезде.
Но я дам тебе опытного водителя, который всегда будет в твоем распоряжении.
Эмма покачала головой.
— Боюсь, мне это не подходит. Мне нужно хоть немного независимости, Винченцо. — Она твердо взглянула на него. — Позволь мне, по крайней мере, это.
Винченцо нахмурился. В ее словах была логика, и эта логика беспокоила его. Он привык к страсти в отношениях с женщинами — и с Эммой больше всего. И ночью она была страстной, но сегодня утром совсем другой. Он как будто имеет дело с манекеном, а не с женщиной из плоти и крови, которая так восхитительно оживает в его руках.
