Хелен Бьянчин - Роковая ночь
— Дорогой, я так рада видеть тебя. Как там Нью-Йорк?
— Анушка. — Руки Мии он не выпустил.
Миа вежливо улыбнулась, но при виде того, как Анушка водит ярко-красным наманикюренным ноготком по рукаву смокинга Николаса, стиснула зубы.
— Ты мне не позвонил… — капризно протянула Анушка.
Николас снял с себя ее руку.
Капризная гримаса с надутыми губками была явно позаимствована из какого-то голливудского фильма, глаза подернулись поволокой. «Интересно, как долго она репетировала перед зеркалом», — ехидно подумала Миа.
— Обожаю это время года — сплошные приемы и вечеринки. Вы идете на следующей неделе на прием по случаю вручения наград? — Анушка бросила на Мию скептический взгляд. — Тебе, должно быть, трудно подобрать одежду из-за такого маленького роста. Не уверена, что даже в моем бутике найдется что-то подходящее для тебя.
Кошечка выпустила коготки и готова к драке, поняла Миа, и с улыбкой приняла вызов:
— Я обычно одеваюсь в магазинах для подростков, а вечернюю одежду приходится шить.
Одна идеальная бровь взметнулась в презрительном удивлении.
— Ты шьешь?
— Не я, — любезно пояснила Миа. — Подруга.
— Да?
Что бы сказала Анушка, если бы узнала, что эта подруга — одна из ведущих австралийских кутюрье, чью одежду считают за честь продавать в лучших бутиках. И если Миа не ошибается, на Анушке как раз одно из творений Лизы. Миа едва не рассмеялась от такой иронии ситуации.
Сама Миа была одета в платье из жоржета цветочной расцветки классического покроя — на узких бретелях, приталенное, с расклешенной юбкой. Свои густые волосы она собрала в простой узел на затылке, из украшений на ней были только маленькие бриллиантовые сережки и подвеска, принадлежавшие ее матери.
— Семейство Паркинсон-Стайлз устраивает традиционный теннисный турнир в среду. Вы, конечно, пойдете?
— Боюсь, что нет. — Николас обвил рукой талию Мии. — Извинишь нас?
Если бы взглядом можно было убить, Миа уже лежала бы на полу бездыханная. От злобы, полыхнувшей в глазах Анушки, ее пронзила дрожь.
— Конечно. Увидимся позже.
О нет. Еще одного обмена любезностями ей не осилить. Но Анушка была явно не из тех, кто легко отступается, поэтому им пришлось еще не раз общаться с ней по тому или иному поводу.
— Ты выглядишь усталой, дорогая. Похоже, все эти светские мероприятия не для тебя.
От этой насквозь фальшивой заботливости Миа едва не взорвалась.
— Думаю, хозяйка может устроить тебя в одной из гостевых комнат, если тебе нужно пару часов передохнуть.
— Как это любезно с твоей стороны, — сладким голосом поблагодарила Миа. Интересно, уловила ли Анушка в этом сиропе ответный вызов?
Николас ласково коснулся пальцами ее щеки и улыбнулся такой улыбкой, за которую не жаль и умереть.
— Домой? — многозначительно спросил он. — Давай найдем хозяев, поблагодарим и попрощаемся.
Через некоторое время они уже выезжали со стоянки. Дождавшись, пока Николас вольется в поток машин, Миа заметила:
— По-моему, Анушка не намерена отступаться от тебя. — И ее можно понять, добавила она мысленно.
— Мы просто светские знакомые, ничего более.
— Она так не считает.
— Я никогда не давал ей повода думать иначе. Даже если и так, с сомнением подумала Миа, Анушка считает, что их отношения больше, чем просто знакомство. Много больше. Настолько больше, что ее бурное воображение уже рисует свадебный наряд.
Миа подумала, не рассказать ли Николасу о стычке в парке, и решила не делать этого. Она сама справится с ситуацией и позаботится о себе. Разве не этим она занималась всю свою жизнь? И все-таки ее одолевали сомнения.
На развилке Николас свернул налево, и Миа поняла, что они едут к нему домой.
— Ты ведешь нечестную игру.
Николас припарковал машину на своем месте на подземной стоянке и выключил двигатель.
— Почему? Потому что принял решение, не обсудив его с тобой?
— Потому что многое принимаешь как должное. Не спросив меня, ты привез меня к себе, будучи уверенным, что это желание взаимно.
Он впился взглядом в ее лицо.
— А это не так?
Миа судорожно сглотнула. «Не знаешь, что ответить? — подначил ее внутренний голосок. — А почему не правду? Ведь пошла же ты на поводу у своих инстинктов три месяца назад, так почему не сейчас?»
Да, ее тело изнемогало от желания, которое мог удовлетворить только он. Да, ей были нужны его прикосновения, его поцелуи… Ей был нужен он сам. Весь. Целиком.
— Так.
Бок о бок они дошли до лифта, который в считаные мгновения вознес их в пентхаус Николаса.
Теперь, когда она оказалась в его квартире, ее нервы, сосредоточившись в желудке, пустились в дикий пляс. Она неуверенно повернулась к Николасу, и он понял все без единого слова. Взяв в ладони ее лицо, он медленно и нежно поцеловал ее в губы.
Мии показалось, что она вернулась домой, в то место, которому всегда принадлежала. Она разомкнула губы в безмолвной капитуляции и с радостью отдалась ощущениям, которые мог подарить ей только он. Поцелуй становился все более глубоким и страстным, пока они оба не почувствовали, что им требуется больше, много больше.
«Одежда, на нем слишком много одежды», — промелькнуло в голове у Мии. Она стала лихорадочно стаскивать с Николаса пиджак, развязывать галстук и расстегивать пуговицы рубашки. Он с готовностью помогал ей — вот уже пиджак брошен на диван, за ним последовал галстук, рубашка расстегнута. Миа довольно вздохнула, кладя ладони на поросшую шелковистыми волосками грудь, под кожей которой ощущались стальные мышцы.
Она прильнула губами к соску, втянула его в рот, нежно прикусила зубами… и с восторгом услышала его хриплый стон.
Ее руки легли на пряжку ремня, расстегнули ее, затем потянули вниз язычок молнии на брюках, под которой взбугрилась его возбужденная плоть, впечатляя своим размером и твердостью.
Брюки соскользнули на пол, а Миа уже взялась за эластичную резинку его черных шелковых трусов-боксеров.
— Это несколько односторонне, ты не находишь? — пробормотал Николас, приникая губами к пульсирующей точке на ее горле. Тем не менее он быстро избавился от туфель и носков и переступил через упавшие брюки. Рубашка спланировала на диван, приземлившись поверх пиджака.
Теперь уже его руки блуждали по ее телу, помогая избавиться от одежды. Он расстегнул молнию на спине уверенным жестом, свидетельствующим о немалом опыте, спустил с ее плеч тонкие бретельки, и платье шелковой лужицей стекло на пол. Под платьем на Мии был лишь кружевной пояс, и Николас не сдержал восхищенного стона.
