Людмила Леонидова - Приключения Златовласки в Венеции
— Вообще-то, он не сильно испугался, — заметил наконец Тенгиз. — Иначе бы не оказался на больничной койке. — Он кивнул в сторону Насти, давая понять, что имеет в виду их дом в Венеции.
— Там случайный прохожий оказался. Иначе бы твой смельчак так легко не отделался, — возразила Алена.
— Я не спрашиваю, откуда тебе это известно, я спрашиваю, кому обязан Игорь такой честью.
— Какой честью?
— Быть за так под чьей-то «крышей».
— Друзьям, — коротко проговорила Алена.
Тенгиз помолчал и, пытливо взглянув на Настю, поинтересовался:
— Тебе тоже?
Настя замотала головой.
— Круг сужается, — прокомментировал Тенгиз. — Благодетели хотят остаться неизвестными?
Настя, ничего не понимая, старалась вникнуть в суть разговора.
Тенгиз на минуту исчез и вернулся с подносом в руках. Умопомрачительный аромат из трех медных кофеварок, покрытых густой пенкой, разносился по всей мастерской.
— Может быть, хотите вина? — предложил он, разливая напиток по кузнецовским чашкам.
— Нет, — отказались девушки.
— Какая прелесть, — тут же оценила Настя, взяв в руки расписную чашечку.
— Скоро на такой вот посуде будут увековечены картины вашего друга, — пообещал Тенгиз.
— Игоря? — встрепенулась Настя.
— Да. Симона все устроила, — он произнес это так ласково, что девушки сразу переглянулись.
— Они с Игорем сейчас в Швейцарии, — небрежно добавил Тенгиз.
— Где-е? — разом воскликнули Настя с Аленой.
— В Женеве, — повторил Тенгиз и, увидев расстроенное лицо Насти, пояснил: — По очень важному делу.
Настя, тут же отставив чашку, поднялась из-за стола.
— Ну, нам пора!
— Постой-постой, я совсем забыл вас пригласить на свадьбу. — Лицо Тенгиза осветила счастливая улыбка.
— Спасибо, но я не могу, к сожалению, улетаю в Лондон, — сухо перебила его Настя.
Алена, помогая подруге выйти из щекотливого положения, подхватила:
— Мы желаем ей счастья, Симона очень эффектная девушка.
— Очень, — подтвердил Тенгиз.
— И полезная, — не выдержав, съязвила Алена.
— И полезная, — поддержал он. — Для всех. Если Игорь захочет, то расскажет вам сам по приезде, сколько она ему принесла пользы.
— Догадываюсь, — заметила Алена.
— Мы за него рады, — торопливо проговорила Настя, чувствуя себя несчастной и обманутой.
— А за меня ты не рада? — поинтересовался Тенгиз.
— И за тебя тоже, — механически ответила Настя.
— А за тебя-то что радоваться? — возмутилась Алена. — Девушка ведь твоя соскочила. — Алена хотела добавить «с другом», но решила не встревать в чужие дела.
— Почему соскочила? — обиделся Тенгиз. — Я скоро в Париж к ней лечу.
— Да-а, деловая… — присвистнула Алена.
— Она очень деловая, — поддержал Тенгиз.
— Так вы с ней фату в Париже решили выбрать и платье подвенечное? — видя поникшее Настино лицо, разозлилась за подругу Алена.
— Точно, — подтвердил Тенгиз.
— А тебе, значит, костюм шафера хотите приглядеть?
— Зачэм обижаешь, какой я шафэр?
— А кто же ты?
— Жених я — вот кто!
— Так это ты женишься? — Настя всплеснула руками.
— Конэчно я, а кто же еще? Я вас на чужую свадьбу, что ли, приглашаю?
— Ой! Тенгизик, миленький! — взвизгнула от восторга Настя, и обе девушки бросились его обнимать.
— А можно мы тебя поцелуем? — игриво спросила Алена.
— Нужно! — вскричал Тенгиз зычным голосом, и через минуту его перепачканное помадой лицо выглядело как абстрактная картинка.
16
Телефонный звонок разбудил их среди ночи.
— Это мне! — Настя сорвалась с постели и вырвала у Натальи трубку.
— Это ты? — услышала она незнакомый голос.
— Вам кого? — огорченно произнесла девушка, решив, что ошиблись номером.
— Наташа? — переспросил он.
— Мам, это какой-то мужчина, — отдавая трубку, растерянно сообщила Настя, — тебя… по-моему.
— А что ты так удивляешься? — усмехнулась Наталья.
— Ну, ночь все-таки.
— Мужчины и должны звонить по ночам. Ты ведь тоже надеялась, что звонит мужчина?
Настя, в ночной сорочке, босая, расстроенная, стояла у телефона. «Не было у мамы никаких мужчин! А вот теперь вдруг появились… Да еще звонят ночью! И она разговаривает каким-то необычным голосом… смущенным… кажется, даже ласковым, как со мной», — подумалось Насте.
— Это моя дочь, — услышала она ответ матери и после паузы совершенно однозначную фразу: — Я тоже.
— Мам, кто это? — ревниво поинтересовалась девушка.
— Это… — женщина на секунду задумалась. Но, решив не врать дочери, твердо ответила: — Это мой друг.
— Я каждый день звонил тебе. — Голова Натальи лежала у Сергея на плече, и он теплыми руками ласкал ее мягкую шею, полные груди, округлый живот. — Вчера уже не выдержал, на всякий случай решил позвонить ночью, вдруг, думаю, днем застать не удастся. — Он улыбнулся счастливой улыбкой, украдкой поглядывая на дверь спальни. — Дочь твоя подошла… радостный голосок такой, звонкий, наверное, как птица, к телефону летела. А потом, когда услышала незнакомый голос, сильно огорчилась.
Зеленые глаза Натальи, еще минуту назад излучавшие покой и блаженство, подернулись грустью. И вся она как-то напряглась.
Сергей, почувствовав, что задел больную тему, осторожно поинтересовался:
— У тебя с ней проблемы?
Наталья кивнула.
— Влюбилась.
— Влюбилась? Это хорошо, в ее возрасте все легко и прекрасно. Я вот просто заболел, как с тобой расстался. Не мог, что называется, ни есть ни пить… — Низкий голос Сергея с чуть окающим акцентом звучал убедительно.
Однако Наталья, придирчиво оглядев крепкое мускулистое тело любовника, засомневалась:
— Что-то не похоже! Изможденным тебя назвать нельзя!
— Знаешь, в Москве я даже курить научился. В жизни сигарет в руках не держал! Когда в Москву приехал и мне объявили, сколько потребуется денег на операцию для сестренки, тут все и началось. Зашел в первый попавшийся ресторан — бутылку заказал и сигарет пачку. Огляделся, а там красота — все как в фильмах иностранных: цветы в вазах, официанты с бабочками, интерьер! Подошел метрдотель и предлагает вежливым таким голосом: «Утка дикая в вине, не желаете попробовать?» А мне все равно, можно и утку, отвечаю. Охочусь я в своей тарелке за этой дичью, бутылку уже допил, вдруг ко мне дядя солидный подсаживается, потом, когда протрезвел, я понял, что это метр его на меня навел. «Поговорить хочешь?» — спрашивает. Я, конечно, все ему и рассказал. Камешки, которые в Москву привез, вывалил. Что мне понравилось в нем — на камни даже не взглянул. «Ты, — говорит, — припрячь их, а то здесь, в Москве, и обобрать могут. Приходи завтра ко мне в офис. Работу тебе дам. Денег на операцию сестренке за полгода заработаешь».
