Виктория Лайт - Не учи меня любить
Странными могли показаться эта случайная встреча давних знакомых, внезапно вспыхнувший интерес, романтический ужин, ни к чему не обязывающая игра словами. Подарок огромного города двоим одиноким людям или его проклятие, дающее эфемерную надежду на счастье, которая утром растает без следа?
Они страстно целовались в такси, ничуть не стесняясь водителя, который вез их мимо сверкающих рекламных огней в самое сердце Нью-Йорка, где Лиззи снимала крохотную квартирку. Алекс был пьян — от вина, от теплых губ Лиззи, от переполнявшего его желания, от уверенности в себе, от полноты жизни. Мчаться вперед, не останавливаясь ни на секунду, влюбляться на мгновение и тут же бежать дальше — вот в чем смысл и величайшее наслаждение. Он был уже немного влюблен в Лиззи, такую славную и нежную, которая всем телом прижималась к нему в такси. Он будет с ней очень ласков и сделает так, чтобы она не пожалела о том, что в эту ночь изменчивый Нью-Йорк подкинул ей Алекса Броуди…
— О, Алекс, если бы ты только знал, как долго я мечтала об этом, — прошептала Лиззи в лифте.
Она обнимала его обеими руками за шею, и ее надушенные волосы щекотали ему нос. Но Алекс терпел, не желая тревожить девушку. Она была изрядно пьяна, и ее потяжелевшее тело оттягивало ему руки.
— Все это время я верила, что мы обязательно встретимся, — пробормотала она.
Лиззи глубоко вздохнула и принялась целовать его плечо. Алекс настороженно ждал продолжения.
— Я всегда тебя любила, всегда о тебе помнила, — говорила Лиззи между поцелуями. — Ты же ведь любишь меня, правда, Алекс? Скажи, что ты меня любишь!
Алекс попытался ласково отстранить девушку от себя.
— Лиззи, солнышко, мы же не виделись три года…
О какой любви может идти речь, черт побери! — продолжил он про себя.
— А я тебя ждала! — воскликнула она и к ужасу Алекса расплакалась.
Из лифта рыдающую Лиззи ему пришлось выносить на руках. Одновременно открывать дверь чужой квартиры и удерживать висевшую на нем женщину было нелегко, но Алекс справился. Он отнес Лиззи в ванную и хорошенько умыл холодной водой, а затем усадил ее на продавленный диванчик в крошечной комнате. Она залезла на диван с ногами и принялась громко возмущаться навязанной ей водной процедурой. К огорчению Алекса, трезветь она не собиралась.
— О, Алекс, не покидай меня, — захныкала Лиззи, когда он направился к входной двери. — Я не могу без тебя. Я же люблю тебя…
Алекс с жалостью смотрел на нее. Выдумала себе какую-то любовь и методично разрушает свою жизнь. Скорее всего, пьет и изливает душу случайным партнерам в надежде, что кто-нибудь из них окажется прекрасным принцем.
— Послушай, Лиззи, хватит глупостями заниматься, — сказал он, подходя к дивану. — Забудь о Бродвее, найди себе нормальную работу…
— Я стану звездой и ты меня полюбишь! — громко заявила Лиззи.
Она смотрела на Алекса бессмысленно пьяными глазами, и он не был уверен, что она поняла хотя бы слово.
— Да на что тебе сдалась моя любовь! — воскликнул он в сердцах. — Я отвратительный тип, безответственный и невнимательный. Я не могу долго жить на одном месте. Я… я разбрасываю свои носки по всей квартире! Ты была бы со мной очень несчастна!
— Я была бы с тобой очень счастлива, дурачок, — пропела Лиззи, опуская голову на подлокотник. — Неужели ты ничего не понял? Я люблю тебя…
Тут глаза Лиззи сами собой закрылись, и она самым неромантическим образом захрапела на всю комнату. Алекс усмехнулся. Не исключено, что завтра она даже не вспомнит об этой встрече. Он вышел из квартиры, осторожно притворив за собой дверь. Вот тебе и сюрпризы Нью-Йорка.
Алекс немного постоял у дома Лиззи, вдыхая прохладный ночной воздух. Как ни странно, он не чувствовал раздражения. Ночь любви не удалась, ну и что? Да и любви ли? Просто механическое удовлетворение потребности, после которого всегда задаешься вопросом: а почему именно эта женщина, а не другая, оказалась в твоей постели? Как здорово, должно быть, любить по-настоящему…
В своей кочевой жизни Алекс Броуди никогда не задерживался подолгу на одном месте. Смена мест, впечатлений, событий происходила слишком быстро, чтобы можно было привязаться к чему-либо или кому-либо. Конечно, страсть то и дело зажигала свои костры на его пути, заманивая в глухую чащу желания, сбивая с дороги. Но даже в минуты любовного экстаза Алекс не забывал о том, что ему нужно двигаться дальше. Он никогда не раскрывал свою душу полностью, ведь завтра снова в путь. Женщины щедро дарили ему тепло своих сердец и нежность тел, он принимал эти дары, не догадываясь, что должен отдать что-то взамен.
Любви нет, вдруг вспомнились ему слова Мэй Делано. Она — миф, выдуманный людьми для того, чтобы немного приукрасить прозаичное плотское желание. Есть только удовлетворение, и нечего себя обманывать!
Да, он мог подписаться под каждым ее словом. Вся его жизнь тому доказательство. Но слышать такие слова из уст Мэй было почему-то обидно, словно какая-то часть его души яростно протестовала… Алекс представил себе насмешливое лицо Мэй. Губы искривлены в издевательской улыбке, холодом веет от черных глаз, закрытых стеклами очков. И совершенно непонятно, что все-таки хочется сделать — то ли резким высказыванием поставить ее на место, то ли поцелуем стереть усмешку с ее губ…
Ничего, мрачно сказал себе Алекс, поднимая руку, чтобы остановить такси. Может быть, я не большой теоретик в вопросах любви, но если бы вместо Лиззи сегодня со мной была Мэй, я бы показал ей, что такое простое удовлетворение желания…
На следующее утро Алекс Броуди снова входил в редакцию Нью-Йорк Трибун, где, как обычно, кипела работа. Ничто не указывало на то, что во всем городе — воскресенье. Тим Гэлэхер так же попыхивал сигарой и колдовал над своим столом, и в его приветствии было не меньше радости, чем вчера.
— Броуди, чудесный загар. Тебе идет.
— Спасибо, Тим. Что там, наводнение?
— Нет, переворот в Уганде. Наводнение было две недели назад.
Алекс не сомневался в том, что Тим уже забыл о его вчерашнем визите, зато различные катаклизмы, взрывы, пожары, революции намертво отпечатывались в его памяти. Интересно, что Тим думает о любви, пришло Алексу в голову, когда он подходил к комнатке Бенни Фиорентино.
Бенни встретил его как родного. По его ласковому тону Алекс сразу понял, что ему удалось что-то отыскать.
— Ну и задачку ты мне задал, Броуди! — воскликнул он, потрясая папкой с пожелтевшими газетами.
Судя по его мятой одежде, ночевал Бенни в редакции. Но глаза его горели триумфальным блеском, а круглое морщинистое лицо лучилось от счастья.
