Триш Грейвз - Только однажды
Шеннон приняла еще мяса, сыра и фруктов из рук Рика, а затем стала кормить его в ответ, размышляя о характере этого человека. Что им управляет? Что имеет для него значение? И самое важное, почему это ей небезразлично?
Шеннон больше не могла есть.
— Я наелась, — сказала она.
Рик улыбнулся и вытер руки салфеткой.
— Тебе понравилось?
— О да, как форма подачи, так и содержание.
— Хорошо.
Они оба откинулись на спинки стульев, глядя друг на друга и время от времени делая глоток вина. В Шеннон закипало желание узнать этого человека, понять, что у него внутри.
— Сколько тебе было лет, когда ты стал жить с дедушкой? — выпалила она. — Что случилось с твоими родителями? Ты мне никогда не говорил.
От удивления Рик отпрянул назад. Несколько секунд казалось, что он не собирается отвечать, а потом на его лице появилась кривая улыбка.
— Ты же считаешь, что меня воспитывали волки. Не хотелось бы разрушать иллюзию.
— Серьезно, Рик. Я хочу… узнать больше о тебе.
— Почему сейчас?
— А почему нет?
Он откинулся назад и подумал несколько секунд.
— О'кей. История моей жизни в нескольких словах: родителей я практически не помню. Они погибли в автокатастрофе, когда я был совсем ребенком, и мой дед принял на себя, как он это называл, неблагодарную задачу моего воспитания. Чаще всего он оставлял меня одного. Не то чтобы он мной пренебрегал, нет, у меня была своя комната, много еды, неплохая школа и несколько приятелей. Так что все было о'кей.
— Почему ты стал полицейским?
Рик пожал плечами.
— По той же причине, что и почти все парни, которые хотят стать полицейскими. Они слишком много смотрят телевизор. Работа кажется легкой. Нужно везде околачиваться с огромной пушкой и уметь стрелять одной рукой. — Он усмехнулся. — И ты арестовываешь плохих парней и целуешь красивых девчонок.
Шеннон скорчила гримасу.
— Понятно. Ну, я полагаю, это все, что мне нужно знать о тебе.
Вдруг почувствовав себя неловко, Рик встал и достал монету в двадцать пять центов из кармана джинсов. Подбросив ее в воздухе, он проговорил:
— Орел или решка.
— Орел.
Рик положил монету на тыльную сторону ладони и показал Шеннон:
— Решка. Ты моешь, я вытираю.
Шеннон показала Рику язык и, встав, начала собирать тарелки.
Рик улыбнулся и, похоже, расслабил напряженные плечи.
— Осторожно, ангел, а то я найду другое применение твоему милому язычку.
Сердце Шеннон затрепетало.
— Я на это рассчитываю, ковбой.
Рик мурлыкал старую мелодию Уилли Нельсона, расставляя сковороды и кастрюли по местам. Беззаботность, которую он изображал для Шеннон, сильно контрастировала с хаосом в его душе.
Вот она. Их последняя ночь. Завтра утром он соберет вещи и отнесет их в свой пустой дом. Жизнь вернется в нормальное русло, он сохранит свою свободу и самодостаточность.
Но почему от этого так паршиво на душе?
Он должен был радоваться, что жизнь продолжается. В конце концов, Рик заметил, что за последние несколько недель, когда он жил в доме Шеннон, бушующее пламя их страсти слегка утихло. Они больше не проводили в постели каждую свободную минуту, сводя друг друга с ума.
Они не спешили смять простыни в полночь, обычное время, когда Шеннон ложилась спать. Иногда они играли в карты, или смотрели телевизор, или просто разговаривали. Рик больше не чувствовал потребности постоянно обладать ее телом. Вместо этого он находил удовольствие в том, чтобы просто быть рядом с Шеннон, общаться с ней.
Это значило, что Рик наконец-то насытился. Это было очень хорошо. Ну, на самом деле он все еще хотел Шеннон. Он продолжал считать секс с ней потрясающим. Просто ему стало нравиться заниматься с ней и другими вещами.
Проблема была в том, что ему казалось, что с его возвращением домой их роман не закончится. Но с его физическим отсутствием в ее доме закончатся их тесные взаимоотношения. Они снова будут только любовниками. С исчезновением его личных вещей из ее дома исчезнет их дружба.
Рик должен бы радоваться, но вместо этого он был несчастен.
Он повернулся и увидел тоскливую улыбку на лице Шеннон.
Рик улыбнулся в ответ и почувствовал непреодолимое желание оказаться с Шеннон в постели и заставить ее забыть обо всем, о чем она думала. Но в тот момент это была не самая лучшая идея. Рик бросил кухонное полотенце и повел ее обратно в гостиную. Там он поставил первый попавшийся диск — ноктюрны Шопена. И когда спокойная музыка наполнила комнату, обнял Шеннон и стал кружить по комнате в такт музыке.
Шеннон положила голову ему на плечо, а Рик гладил ее волосы, вдыхая их чистый волнующий аромат.
Ему многого будет не хватать! Даже таких тривиальных мелочей, как запах ее шампуня.
Он будет скучать и по важным вещам. Таким, как прикосновение ее рук к его телу. Сейчас Шеннон как раз гладила его по спине.
Рик поцеловал ее щеку, потом висок, потом веки. Шеннон нежно вздыхала, и эти звуки отдавались во всем его теле. Он будет скучать по ее возбужденным стонам.
Ему будет ее не хватать.
Очень сильно.
— Шеннон?
— М-м?
— Со мной было много хлопот, пока я жил у тебя?
Ее глаза широко раскрылись.
— Нет. Мне это нравилось.
Рик сглотнул и наконец решился:
— Так, может, мне остаться?
Шеннон резко откинула голову и уставилась на него своими огромными выразительными глазами.
— Что?!
Рик старался придать небрежность голосу, но его сердце стучало с бешеной силой.
— Раз нам обоим все нравилось, то я подумал, — он прочистил пересохшее горло, — что мы могли бы продолжать жить вместе. — Прижав ее голову к своей груди, чтобы не видеть выражения ее лица, он добавил: — Что ты на это скажешь?
Шеннон потребовалось много времени, чтобы собраться с мыслями. Рик ждал затаив дыхание.
— Это… это было бы здорово.
Он с облегчением выдохнул:
— Это значит, что я могу остаться? Здесь? С тобой?
Шеннон уперлось головой в его руку и посмотрела на Рика. Ее глаза выражали… радость.
— А Берт прилагается?
Услышав свое имя, пес поднял уши.
Рик не смог спрятать глупой улыбки.
— Зависит от того, будет ли он обузой или приятным дополнением.
Шеннон, казалось, обдумывала это. Взглянув через плечо на Берта, она окликнула:
— Место!
Пес радостно бросился на ее зов и с шумом попытался влезть между ними. Шеннон почесала у него за ушами, затем наклонилась и поцеловала в нос. Берт, казалось, готов был задохнуться от счастья.
Рик не мог винить его, но хотел все-таки прояснить все до конца. Он погладил собаку, а затем приказал:
