Джо Келлоу - Эхо давней любви
Она заскрежетала зубами. Он ни за что не хотел обсуждать с ней «других женщин»! Каждый раз, когда об этом заходил разговор, он тут же спешил переменить тему. Но он ни разу не пытался отрицать их существования — наверное, ему просто совесть не позволяла. Ее щеки вновь раскраснелись, а в глазах заплясали злобные огоньки. Он с такой искренностью сказал ей, что нашел гораздо больше, чем потерял. Еще бы! «Я должна все хорошенько обдумать», — решила Блаэр, меряя нетерпеливыми шагами комнату. Она находила лишь одно разумное объяснение его поведения: он использовал ее — это совершенно очевидно — использовал, чтобы потешить свое мужское самолюбие и отомстить жене. Он использовал ее потому, что она была виновата в его материальном крахе. Он использовал ее и просто так — чтобы развлечься.
Она тяжело вздохнула и изо всех сил грохнула чашку о каменную стенку камина. Каким же великолепным актером он оказался! Как легко удалось ему обвести ее вокруг пальца! Сомневаться в виновности того или иного человека было ее профессиональной привычкой, но сейчас она ни капельки не сомневалась. На этот раз она была уверена. И, заломив руки, она простонала: «О Господи!» Какой же она была дурой!.. Но она сумеет ему отомстить. Она готова довести дело даже до суда и нанять себе хорошего адвоката. Ведь нанесение морального ущерба — похуже многих других проступков, и он должен ответить за него по закону.
Неожиданно раздался звук подъехавшей к дому машины. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы собраться с духом. Она не должна показать ему, сколько из-за него пережила. Она должна застигнуть его врасплох, нанести удар в спину. Никогда в жизни не приходилось ей, правда, этого делать — ну что ж, придется научиться.
Она постаралась придать своему лицу как можно более благостное выражение, и, когда дверь открылась и он вошел с сияющей улыбкой, она сладко улыбнулась ему в ответ. Он был одет в светлый хлопчатобумажный пиджак, надетый поверх темно-синей рубашки, и широкие брюки, свободно сидевшие на его стройной фигуре и схваченные в поясе широким ремнем. Ансамбль дополняли светло-коричневые мокасины. Под мышкой он держал какой-то сверток. Его голубые глаза сияли.
Он хихикнул и протянул ей сверток.
— Я тут сделал кое-какие покупки, — объяснил он.
— Неужели? — спросила она удивленно. — Это в воскресенье-то? И какой же магазин был открыт?
Он хитро подмигнул ей в ответ:
— У меня свои собственные каналы. Ну-ка, открой.
С улыбкой на лице приняла она протянутый им сверток, медленно развязала белую веревку, развернула коричневую бумагу.
— Это первый в моей жизни подарок от любимого, — сказала она со вздохом.
Он довольно усмехнулся и, ткнув себя пальцем в грудь, ответил:
— Не расставайся со мной, малышка, и я буду дарить тебе подарки каждый день.
Она посмотрела на него с таким восхищением, что насмешка исчезла с его лица, но он вновь усмехнулся, услышав ее ответ:
— Ну, конечно, будешь. Я просто уверена, что будешь.
Размышляя про себя над тем, что может означать его ироничный тон, она не спеша достала содержимое свертка. Там оказались белая хлопчатобумажная блузка, мягкая белая жилетка из оленьей кожи с длинной кожаной бахромой и пара кожаных сапожек шестого размера.
— Белый твой любимый цвет? — спросила она, разглядывая жилетку и блузку. Он кивнул и расхохотался:
— Жилетку я взял потому, что не знал, какой у тебя размер груди. Но тебе же нужно будет что-нибудь накинуть, когда мы выйдем на улицу.
Она ехидно засмеялась:
— Да, Митч, я вижу, ты все продумал, — она положила вещи на стул и раскрыла со вздохом халат, обнажая впадину между грудей.
— Ну, как ты думаешь, какой у меня размер? — спросила она, жадно пожирая его взглядом.
От удивления у него чуть рот не открылся, но, сглотнув слюну, он осторожно дотронулся рукой до ее талии и проговорил:
— Мне трудно сказать. Я знаю только, что ты прекрасно сложена.
Она соблазнительно улыбнулась, когда его ладони коснулись ее груди:
— Ну же, Митч, попробуй отгадать.
В ответ он крепко обнял ее и страстно поцеловал. Заметив блеск в его глазах, она высвободилась из его рук, оправила халат, протянула руку, чтобы померить один из сапожков, и сказала со смехом:
— Ну, ты меня удивляешь! Я не думала, что человек, который всю свою жизнь обмеряет строительные блоки, потерпит столь сокрушительное фиаско.
Она натянула правый сапожок, и он заметил:
— Уверяю тебя, измерить грудь гораздо сложнее. Если только попытаться представить себе, что твоя грудь выбита из каменной глыбы.
Она рассмеялась, восхищенная его шуткой.
— Да, Митч, с юмором у тебя все в порядке, — она подняла ногу так, что халат ее задрался, обнажив бедро. — В самую пору пришелся. Чудесно, не правда ли? — Она кокетливо повертела обутой в сапожок ногой.
Но глаза его были прикованы уже не к сапогам. Он опустился на колени подле нее и прильнул губами к ее бедру.
— Угу, — пробормотал он.
Она ловко отпрыгнула в сторону и, хлопнув в ладоши, воскликнула:
— Какие они удобные, Митч!
Она пританцовывала на месте, любуясь своей обновой, и с каждым ее движением полы халата распахивались все шире и шире.
Он сидел на полу подле двери и смотрел на нее широко открытыми, полными страсти глазами.
— Подойди-ка сюда, Блаэр, — пробормотал он хриплым голосом, протягивая ей руку.
Но она словно не слышала его слов и кружилась по комнате в вальсе.
— Я пойду оденусь, — сказала она нараспев. — Я хочу поскорее все померить. Подожди минутку.
Она поспешила в ванную; за закрытой дверью выражение ее лица мгновенно изменилось. Уже через две секунды она была одета. Вернувшись в комнату, она обнаружила, что он все еще сидит на полу.
Внимательно глядя на нее, он спросил:
— А что случилось с чашкой? — и кивком головы указал ей на лежавшие в углу осколки.
— Я нечаянно уронила ее, — ответила она, пытаясь улыбнуться.
Он усмехнулся в ответ.
— Нечаянно уронила о камин? — спросил он. — Это нужно было умудриться! Нет, Блаэр, у меня такое ощущение, что ты нарочно ее раскокошила.
Она попыталась изобразить на лице удивление.
— Но зачем мне было это делать? — спросила она, поправляя на себе жилетку.
— Мне тоже интересно знать зачем. Но ты ведь разбила ее, не так ли? — он обхватил руками колени и оперся о них подбородком. — В чем дело, Блаэр? Я же чувствую, что что-то не так.
Она не сразу нашлась что ответить.
— Если тебе так жаль этой чашки, то я готова возместить ущерб, — сказала она наконец. И добавила, наматывая на палец бахрому жилетки, — извини, я не знала, что ты ею так дорожишь.
