Элизабет Моул - Когда торжествует любовь
— Ты снова за свое! — Мартин наигранно надулся. — Естественно, кроме тебя обо мне никто не позаботится, даже я сам!
Смеясь и легонько толкая друг друга, они поднялись в квартиру, которая вдруг ожила и наполнилась голосами, а затем и привычными запахами еды и мыла.
8
— Послушай, Сильвия, — сказал однажды Луиджи, не вынеся больше ее молчаливости и печали в глазах, — догадываюсь, чем вызвано твое состояние, но могу по этому поводу сказать лишь одно: если это будет продолжаться и дальше, ты рискуешь серьезно заболеть… и оставить театр! А последнее для тебя просто губительно.
Он сочувственно посмотрел на Сильвию, которая вернулась домой после своих поисков усталая и изможденная. Стронцо больше не сопровождал ее — сказывался возраст. Да и не понимал он, по его словам, порыва актрисы во что бы то ни стало отыскать Мартина.
— Да, все так, — медленно ответила она. — Что ж, если мне суждено поменять одну большую любовь на другую, я сделаю это без сожаления.
— Но ведь ты не представляешь, что он за человек! Музыкант, фамилия которого никому не известна! А что ты вообще знаешь о нем? — раздраженно спросил Луиджи.
— Я знаю очень многое. Он самый лучший на свете. Никто и никогда не понимал моей души так, как он. Он открыл во мне новые эмоции, способность любить, — ответила Сильвия, отрешенно глядя в одну точку.
И это была чистая правда. Она уже не видела смысла скрывать от старого друга свои чувства. Тем более что между ними все уже было выяснено: Луиджи больше не стремился провести с ней ночь, а она, убедившись в этом, не горела желанием ворошить прошлое. Что было, то было, и Сильвия благодарила Бога за то, что он в трудную минуту послал ей поддержку в лице Стронцо. Ослепленная любовью к Мартину и озабоченная его поисками, женщина не сомневалась в искренности итальянца. Но его черные глаза сверкали недобрым, ревнивым огоньком.
— Лу, поймешь ли ты меня, если я скажу, что все-таки решилась на один шаг? — Она вдруг загадочно улыбнулась, в волнении прижав ладони к щекам.
— Что ты еще задумала? — насторожился Стронцо.
— Я поеду к нему домой. Да-да! Это окончательно! — кивая, будто пытаясь убедить себя, твердо сказала Сильвия, но затем добавила, немного смягчившись: — А что же мне остается? Если я не сделаю этого, то буду всю жизнь мучиться, что упустила единственный шанс вернуть любовь… Понимаешь?
Она с надеждой взглянула на Луиджи, ища у него одобрения, но тот покачал головой.
— Если ты и на этот раз хочешь знать мое мнение, то слушай. — Мужчина подошел к Сильвии, обнял ее сзади за плечи и ласково прошептал на ухо: — Конечно, ты поедешь к нему, застанешь дома, расскажешь, как сильно скучала… Все так и будет. А сейчас ты ляжешь в постель, укроешься теплым одеялом. Я принесу тебе молока с медом и уйду… Ты уснешь, а завтра утром отправишься туда. Договорились?
— О, Лу! — Актриса обернулась к своему преданному другу, и в глазах ее блеснули слезы. — Я так благодарна тебе за все! За все!
Она стала торопливо целовать его, повторяя, что без него пропала бы, что никто, кроме него, не мог понять, что ей нужно в данную минуту, что судьба не напрасно свела их вновь…
— Да, да, дорогая… — Луиджи попытался легонько отстраниться. — Послушай, если хочешь, я могу сопровождать тебя завтра. Ведь это опасный район, всякое может случиться с одинокой, беззащитной женщиной. На твой кошелек найдется много охотников!
— Что ты, — сквозь слезы улыбнулась Сильвия. — Я была там дважды, это вполне безобидное место. Там живут бедные, но приличные люди, и нет необходимости…
— И все-таки я настаиваю, чтобы ты назвала мне адрес. Я наведу справки и, если не найду ничего опасного, с радостью отпущу тебя одну.
— Ты всегда был рыцарем, Луиджи! — Женщина с восхищением посмотрела в его глаза, в которых рассчитывала найти неподдельную тревогу и нежность.
Стронцо отвел взгляд, ища в кармане пиджака авторучку.
— Так я записываю…
Сильвия назвала ему адрес Мартина и со спокойной душой отправилась спать, выпив заботливо приготовленного Луиджи горячего молока…
Выйдя от Сильвии, «старый друг» почувствовал себя уверенно как никогда. Только мисс Даймонд, вечно витающая в облаках, могла подумать что он, Луиджи Стронцо, так легко откажется от своей давней мечты! Не для того он пересек страну, чтобы позволить какому-то жалкому музыкантику отнять то, что должно принадлежать ему по праву! Но теперь беспокоиться было не о чем: счастье практически в кармане, лежит себе сложенным пополам листком бумаги… Сильвия сама вручила ему ключи от крепости, которую он намеревался взять штурмом.
Не теряя ни минуты, Луиджи взял такси и отправился по указанному адресу.
Приняв душ и наевшись досыта, Мартин растянулся на кровати.
— Господи, Кристи! Если бы ты знала, как хорошо дома!
— Я знаю! — рассмеялась девушка, нежно глядя на своего друга, а после тихо добавила: — А я ведь решила не возвращаться сюда больше…
— Что же тебя заставило изменить решение?
— Я просто не могу без тебя, — ответила Кристи, печально опустив глаза.
Мартин внимательно посмотрел на нее. Как она была несчастна и трогательна в своей безнадежной тоске! Он вдруг понял все: ее любовь, которой он не заслуживает, ее печаль, которую он не в силах утолить… Я подлец и обманщик, мелькнула у него мысль. Только бесчувственный болван может не замечать очевидного. Такая чудесная девушка живет рядом, она готова на все ради меня. Какие у нее глаза… Какие волосы… Что-то в душе Мартина шевельнулось.
— Иди сюда, — попросил он, и Кристи, беспрекословно повинуясь, подошла и опустилась на колени рядом с кроватью. — Послушай, ты не обидишься, если я скажу, что… хочу тебя? — спросил Мартин, гладя ее по волосам.
— О, Марти! — выдохнула Кристи и обняла его за шею.
Пестрая плетеная ленточка упала на пол, отчего светлые волосы рассыпались по плечам. Одежда полетела на пол. И два измученных долгим ожиданием страсти тела сплелись в жарких объятиях.
Весь день, словно наверстывая упущенное, молодые мужчина и женщина любили друг друга самозабвенно, отдавая этому все силы. Только к вечеру они почувствовали голод, и Кристи, довольная и счастливая, накинув на голое тело рубашку Мартина, удалилась в кухню, чтобы приготовить несколько бутербродов и заварить чаю.
Вот и все, думал Мартин, лежа на кровати и глядя на закопченный потолок. Все. Жизнь разделилась на две половинки: в одной остались Сильвия, глупые мечты, надежда на чудо, а в другой — его теперешнее, реальное… нормальное состояние. И Кристи.
