Уинифред Леннокс - Гони из сердца месть
Когда Гай отказался, Элен пообещала доказать, что Поль Гарнье написал это завещание в помрачении рассудка. Началась тяжба, во время которой Гай поразился изощренности ума сестры…
Но сейчас речь не о ней. Для него Элен больше нет на этом свете. Она его не интересует. Речь о Рамоне. Неужели она хотела заставить его страдать и мучиться? Ей мало взять и отослать его от себя? К тому же, если бы у нее не было определенных намерений, зачем ей брать тайм-аут на полгода?
Боже, вдруг подумал Гай, до чего дошла моя жизнь! Моя жена берет тайм-аут от… меня! Более того, я согласился, я принял это… Не могу сказать, что сделал это с легкостью, но отнесся к ее предложению, как к возможному варианту…
Гай покрутил головой. Да, с ним тоже что-то происходит.
Нет-нет, не кризис в середине жизни. Уильям ведь ясно сказал, что у мужчин если и случается такой кризис, то гораздо реже и позже. А Гай верил Уильяму… он светило в своем деле.
Гай отодвинул бумаги и глубоко затянулся.
Я самый-самый…
Душа стала легкой, как дым…
Итак, что дальше? — спросил себя Гай.
Дальше — он даст указания управляющему делами своей фирмы и снова улетит в Париж. Что ж, данное жене обещание он выполнит. Он выдержит весь срок.
Глава двенадцатая
Возвращение невинности?
— Ты хотела сделать пластическую операцию? — Рик вытаращил глаза. — Интересно, какое место ты хотела изменить или подтянуть? — Лицо его выражало неподдельное недоумение. Он оглядел Рамону и ухмыльнулся. — Ну конечно, как это я сразу не догадался! Ты наверняка хотела снова стать… девственницей!
Рамона открыла рот, не понимая, о чем он.
— Ты разве не знаешь? — наседал Рик. — Некоторые женщины снова хотят стать невинными.
— Ну да! — Она засмеялась. — Скажешь тоже.
— Я не шучу. Чего только ваш брат ни придумает, чтобы надуть нас.
— Наш брат? — переспросила Рамона.
— Ну не скажешь ведь — ваша сестра.
— Понятно, в языке уже невозможно найти слов, чтобы нормально говорить о женщинах, только о мужчинах! — запальчиво бросила Рамона.
Но Рик, не обращая внимания на ее горячность, продолжал развивать собственную мысль:
— Кое-кто из нас, мужчин, на самом деле сходит с ума по девственницам. Думаю, хирурги хорошо зарабатывают на нашей глупости и доверчивости. Ух, они и веселятся, наверное, когда снова запирают давно открытые ворота на замок. Рик глубоко вдохнул и закашлялся.
До Рамоны наконец дошло, что именно он ей объяснял.
— Так ты во-от о чем…
— Ну да. — Рик повернулся на спину и уставился в небо.
Они давно миновали границу, без всяких задержек, потому что Рик указал ей путь, где нет никаких постов. А теперь он предложил Рамоне устроить небольшой привал на краю плантации агавы. Острые высокие листья растений, чем-то похожие на перья гигантских алоэ, надежно отделяли их от дороги. Грузовик стоял на обочине, угрожающе насупившись.
— Да знаешь ли, мне уже поздновато, — сказала наконец Рамона. — Моя девственность вызвала бы у мужчин совсем другую реакцию. Такая старая — и все еще невинна! Значит, никто и не претендовал ни на что.
Рик засмеялся.
— Скажешь тоже — старая! Я понимаю, тебе, конечно, уже не восемнадцать. Но если женщине нет тридцати… Может быть, ты всю жизнь ждала единственного мужчину?
— Рик, а тебе-то сколько? — едва не расхохотавшись от неожиданного комплимента, поинтересовалась Рамона.
— О, я давно не юноша.
— Поня-ятно, — протянула Рамона, не в силах соединить губы, они разъезжались в разные стороны. Что бы он сказал, если бы узнал, что у нее сын чуть-чуть старше?
— Ты еще не женат?
— Как и ты. Свободен.
Сердце Рамоны ворохнулось в груди. Неужели парень слепой? Он не видит, что ей уже… Нет, не видит.
— У тебя есть девчонка?
— Была. Но сплыла. — Рик запустил пальцы в волосы. — Она бы точно не сбежала, если бы мне подвернулась эта поездка пораньше.
— Правда? — Рамона снова насторожилась. Что же такое пообещали пареньку? — Я тоже надеюсь поправить свои дела. Иначе и мой парень сбежит от меня.
— Он что, сидит у тебя на шее?
— Да нет. Просто сейчас он без работы. На пособии. А я получу за этот рейс очень приличную сумму.
Рик самодовольно ухмыльнулся.
— Ты мне уже говорила, за сколько тебя наняли. Любой парень послал бы их с такими бабками. Ты ведь классно водишь, Рам. А движок знаешь, как посудомоечную машину.
— Это верно.
— Еще бы не верно. Я понял, к чему ты недавно прислушивалась.
— К чему же?
— Тебе показалось, что движок троит. Ты ведь полезла проверить свечи? — Удивленный взгляд Рамоны подтвердил его догадку. — А в такой махине, как твой МЭК, только музыкальный слух уловит звук, который ты услышала.
— Соображаешь, Рик.
— Еще бы. Я немного послужил в армии. Водителем. Так что могу тебе сказать, будь ты парнем, ты такие баксы заколачивала бы…
— Ты так считаешь?
— А кто считал бы иначе, если бы увидел, как ты крутишь баранку?
Она тихонько засмеялась.
— У меня был опыт…
— У парней тоже — опыт. Но в тебе что-то есть еще… Ты крутишь баранку так, будто ждала этого всю жизнь, будто хотела до нее дорваться и вцепиться. Наверное, тебя родили шофером.
— Может, и так.
Рамона закрыла глаза и увидела Фрэнка, деревенский ресторан, в котором впервые попробовала пульке и мескаль… Но она недолго предавалась сладостным воспоминаниям. Ей мешало неясное внутреннее волнение.
Она открыла глаза и посмотрела на небо, ожидая, что его бездонная синева успокоит, уймет разгулявшиеся чувства. Но Рамона увидела другое — неспешно и надменно по небу проплыла птица. Она догадалась, что это за птица, но запретила себе узнать ее. Пускай гриф ищет поживу в другом месте.
— Рик, поехали? — хрипловатым голосом окликнула своего спутника Рамона.
Рик внимательно посмотрел на нее, и она догадалась, что его смутил ее голос. Она знала, как мужчины реагируют на подобный тембр, тем более что он изменился внезапно.
Рамона заметила, как напряглись его руки, сложенные на груди и обнаженные по локоть, как набрякла татуировка выше запястья. Она давно хотела спросить, что означает странный вензель, но оставила на потом. Им предстоит еще обратный путь, и они должны будут чем-то говорить.
— Мы можем простудиться. Нечего лежать на голой земле.
Рамона попыталась вскочить, но Рик схватил ее за руку и скомандовал:
— Лежи!
Этот окрик ударил по напрягшимся нервам, Рамона, пытаясь взять себя в руки, прошипела:
— Не смей командовать, парень!
