Патриция Кей - Радости Любви
Когда Вулвертон ушел, Кимбл решил, что на сегодня хватит, собрал вещи и отправился домой. Когда он добрался до дома и поднялся по ступенькам заднего крыльца, то увидел, что Фиона и Куин сидят за столом. Месяц назад он бы постучался в дверь и зашел бы на пару минут. Но теперь, после того, что произошло между ним и Куин, он понимал, что лучше этого не делать. Он направился к своей комнате.
– Питер!
Кимбл обернулся на звук голоса Куин. Задняя дверь была открыта, и она стояла на пороге. На ней были джинсы и толстый белый свитер. От нее веяло молодостью и свежестью. Она выглядела так прелестно, что у него защемило сердце. Внезапно сон, который приснился ему прошлой ночью, ожил в памяти, да так, что у него перехватило дыхание, будто кто-то ударил его кулаком в солнечное сплетение.
– Тетя Фиона приглашает тебя зайти и выпить с нами чашечку шоколада.
Ее теплые глаза светились в лучах полуденного солнца. Питер колебался, гадая, правильно ли поняла Куин приглашение Фионы.
– Питер, ты идешь или нет? – позвала Фиона. Куин улыбнулась и взглянула на Питера. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Он широко улыбнулся.
– Вы меня уговорили. – Его голос охрип от волнения. Через десять минут он сидел за столом, держа в руках чашку шоколада. Фиона располагалась слева от него, а Куин – напротив. Даже если бы он ослеп, то все равно ощущал бы ее присутствие. Ее волнующий запах – легкий и свежий, напоминающий аромат горных фиалок, – окутывал его.
Он старался не смотреть на Куин. Он знал, что если посмотрит на нее, то не удержится от воспоминаний об их поцелуях. Даже сейчас он помнил тепло ее тела, вкус ее губ. Вспоминает ли она об этом так же, как и он? Интересно, почувствовала ли Фиона, что между ними что-то произошло?
– Расскажи, как прошел день, – попросила Фиона. Благодарный за возможность переключиться с мыслей о Куин на что-то другое, Питер ответил:
– Брэдли Вулвертон зашел ко мне как раз, когда я уже собирался идти домой. Он хочет, чтобы я дал ответ.
Чувствуя, что Куин не понимает, о чем идет речь, он взглянул на нее и сказал:
– Вулвертон – директор школы. Он предложил мне более высокую должность – так сказать, продвижение по службе. Куин кивнула:
– Да, тетя Фиона мне говорила. И я знаю, кто такой Брэдли. Еще со времен моего детства. Они с тетей Фионой…
– Да-да. Они много лет играли вместе в бридж.
– Точно.
Ее улыбка снова сводит его с ума. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как действует на него? Когда Куин поднесла чашку к губам и сделала глоток, внутри его как будто что-то перевернулось. Он невольно перевел взгляд на ее округлую грудь, которую скрывали толстые складки свитера, но тут же отвел взгляд.
– Так что ты ему ответил? – спросила Фиона. Даже ее лицо и голос выражали нетерпение.
– Я ответил «нет».
– Но почему? Я…
– Но он не принял моего отказа, – перебил ее Питер, пока Фиона не сказала что-нибудь еще. – Он сказал, чтобы я еще раз хорошенько все обдумал и дал ответ после праздников.
Фиона вздохнула с явным облегчением:
– Что ж, прекрасно, ты должен принять это предложение, Питер. Из тебя выйдет прекрасный руководитель. К тому же ты умеешь обращаться с детьми – то, чего не умеют делать многие руководители.
Питер пожал плечами. Он на секунду встретился взглядом с Куин и заметил, что ее глаза светились интересом.
– Я не разделяю твою уверенность. Все дело во взглядах на жизнь. Тут одна моя ученица воспылала ко мне великой любовью, и теперь я в полной растерянности. Не знаю, что делать.
– Это вполне естественно, – сказала тетушка. – Что тут странного, многие девочки в моем классе с ума сходили по Джеку Скулингу. И ничего, никто не умер.
– Джек Скулинг! – Куин засмеялась и посмотрела на тетю. – Этот толстый, лысый старик?
Ей почаще надо смеяться, подумал Питер.
– Ну, он же не всегда был толстым и лысым, – ответила Фиона, тоже смеясь. – Может, это покажется тебе невероятным, но когда-то он считался самым сексуальным учителем в школе.
Взглянув в искрящиеся глаза Куин, Питер захотел, чтобы они остались одни. Как бы он хотел выйти из-за стола и заключить ее в свои объятия! Целовать до потери сознания, а потом отнести наверх на руках…
«Прекрати. Этому не суждено случиться, так что выкинь эти мысли из головы».
Даже если он готов перевести их отношения в другое русло, Куин скоро должна уехать.
От этой мысли ему стало плохо. Невероятная тяжесть сдавила грудь. Через месяц он больше не увидит ее милых глаз. Ее восхитительных губ. Ее очаровательного, беззащитного лица. Он никогда больше не сможет с ней спорить, не сможет увидеть, как она вздернет подбородок, как вспыхнут гневом ее глаза. Эта мысль заставила его улыбнуться. Куин в гневе – это еще то зрелище!
– Я тоже однажды влюбилась в учителя, – сказала она. – Уверена, он знал об этом, но виду не подавал. В сущности, он просто не обращал на меня внимания. Когда я была подростком, меня никто не замечал.
Питеру не понравился ее самоуничижительный тон.
– У нас у всех в этом возрасте низкая самооценка.
– Но я и вправду была гадким утенком.
– Ничего подобного! – возмутилась Фиона. – Ты были очаровательной девушкой.
Питер улыбнулся, глядя на то, как тетушка яростно защищает племянницу.
– Тетя Фиона, я была тощей, неприметной занудой. Боже, я едва могла связать пару слов, когда поблизости оказывался привлекательный мужчина.
Питер ясно представил Куин. Застенчивая. Тихая. Скромная. В школе он бы на такую и не взглянул. А теперь она превратилась в по-настоящему дорогую ему женщину. Он все еще никак не мог поверить, что Куин когда-то влюбилась в Роберта Блэнкеншипа.
– Давайте не будем больше говорить обо мне. Расскажи об этой своей ученице.
И Питер начал рассказывать о жизни Трейси. Какой та была ранимой. Как осторожно надо было с ней себя вести.
– Кроме того, я не хочу, чтобы у нее развилось чувство отрицания всех и вся. Я должен подумать, как дать ей понять, что у нее нет никаких шансов без того, чтобы разрушить ее самоуважение.
– Ты справишься, Питер, – заверила его Фиона. Он улыбнулся. Милая Фиона. Она думала, что он само совершенство. Однако ее племянница была другого мнения. Он взглянул на Куин.
Питер ожидал увидеть в ее глазах сомнение. Чего он не ожидал увидеть, так это восхищения. И все же он мог поклясться, что именно оно светилось в глубине ее задумчивых глаз. И хотя он без конца повторял себе, что Куин восхищалась вовсе не им, и вообще ее мнение не имеет никакого значения, и из его чувств к ней ничего не выйдет, в его сердце все же зажглась искорка надежды.
Глава 8
