Лина Баркли - Не нужно обещаний
Но что-то странное происходило с ней. Ее тело, которое должно быть неотзывчивым и холодным, как камень, послушно уступило прикосновениям, когда он стал гладить ее плечи и шею. Патрисия едва сдерживала стон, готовый сорваться с губ.
Сжав в ладонях ее лицо, он приблизил его к себе. Девушка нервно облизала губы, заметив желваки, играющие на его скулах. Через мгновение он со всей страстью прижался губами к ее губам, заставив остатки осторожности покинуть голову Пат.
Нужно бы испытывать ненависть к нему, ко всему, что он с ней делает, но вкус его губ… дразнящие движения языка… О боже! Неужели так выглядит настоящее безумство? В голове все плыло, и она в исступлении прижалась к Рону, охваченная сладостным ощущением близости его сильного тела.
Он продолжал целовать с такой страстью, что казалось, она вот-вот задохнется. Тысячи невообразимых доселе мыслей проносились в голове. Наконец Пат попыталась собрать остатки здравомыслия. Неужели она хочет начать все заново, забыв, чем это однажды уже закончилось?
А разве у нее есть выбор?
Пальцы Рона нежно гладили ее волосы, отчего тело девушки трепетало. Она попыталась раскрыть рот, высказать протест, но его губы не позволяли. Да и хотелось ли, чтобы позволили? Все, что она могла сделать, — это попытаться не растаять в объятиях окончательно и не уступить его последнему натиску и собственному желанию сдаться.
Где ее женская гордость, где самоуважение? Как можно даже допускать мысль о том, чтобы уступить требованиям человека, чье мнение о ней настолько низко? Пат застучала ладонями по его плечам.
— Пусти меня!
Он опустил руки, но не отодвинулся. Патрисии захотелось ударить этого сладострастца, когда она заметила язвительное выражение его лица.
— Не хочешь быть до конца честной, Пат?
Она смутилась, но попыталась сохранить достоинство.
— Ничего подобного. С твоей стороны просто нечестно касаться меня, при том, что ты обо мне думаешь.
— А откуда ты знаешь, что у меня на уме? — вскинул на нее глаза Рон. — Могу заверить, что если бы знала, то покраснела бы до корней своих прекрасных рыжих волос.
Влюбленный взгляд выразил его мысли лучше всяких слов, и она потупила взор, чтобы скрыть еще большее смущение, которое читалось в ее глазах.
— Мне… мне пора домой, — прошептала она хрипло.
— Но ты же дома.
Прежде чем стало ясно, что он задумал, Рональд пересек гостиную и оказался у входной двери. Патрисия услышала зловещий щелчок дверного замка, ключ исчез в кармане хозяина.
Он запер ее! К удивлению, она не испытывала шока или возмущения. Наоборот, неожиданно возникли необузданные фантазии; по телу растекалась сладостная истома, становилось все труднее противостоять чарам любимого когда-то мужчины.
Она вдруг вспомнила, что личный магнетизм был одной из отличительных особенностей Рассела. Критики писали, что достаточно его взгляда, чтобы вызвать в женщине желание. Зная его дьявольское очарование, надо быть сумасшедшей, чтобы позволить себе поддаться ему.
— Выпусти меня, — потребовала Патрисия, ужасаясь предательской хрипоте своего голоса. — Что подумают люди?
— Они подумают, что мы так любим друг друга, что не можем дождаться первой брачной ночи.
Итак, это снова забота о репутации, с тем чтобы добавить весомости той фикции, которая называется их помолвкой. Чувство разочарования охватило Патрисию.
— Видимо, мне следует проверить — нет ли под кроватью репортера дешевой газетенки?
Рон недовольно щелкнул языком.
— Тебе не идет быть циничной, дорогая. Газетчики свое уже получили.
— Тогда тем более мне нечего здесь делать. И потом, я должна вернуться домой, к Элис.
— Нет, не должна. Она у своей подруги, готовится к экзаменам по музыке. Девочка сама мне об этом сказала.
Пат проклинала бесхитростность племянницы.
— Я не готова остаться на ночь, — снова попыталась противиться девушка, но слова застревали у нее в горле. В любом смысле то, что она говорила, было правдой.
Хозяин обвел рукой гостиную.
— Эта квартира снабжена всем необходимым, и наши гости обычно ни в чем не нуждаются.
Краска залила ее щеки.
— Я не собираюсь носить ночную рубашку, предназначенную для какого-нибудь толстяка-бизнесмена.
— Наши гости — не только особы мужского пола, — успокоил ее Рон, — поэтому твое суждение несколько поспешно.
— Ты привел меня сюда, запер и предлагаешь казенный наряд. Откуда мне знать, что это не твое хобби?
— Я думал, ты меня знаешь лучше, — сказал он, ничуть не тронутый ее резкостью. — Я лишь хотел, чтобы это была наша ночь, ночь вне времени, возможность забыть обо всем на свете, кроме нас двоих.
Смешанные чувства, возникшие у Патрисии после этих слов, привели ее в еще большее смятение. Невольно мысли уносились в прошлое, когда ими двигала настоящая любовь. Как можно сравнивать сегодняшний фарс с теми искренними чувствами? Но бархатный голос искусителя гипнотизировал. У нее начали подгибаться колени.
В ту же секунду галантный мужчина оказался рядом и подхватил девушку на руки.
— Я никогда не прощу тебе этого, — поклялась она, когда Рон нес невесту в спальню.
Он опустил ее на широкую кровать. Ворс белого покрывала из искусственного меха мягко коснулся оголенной кожи, и тут же Пат охватила целая гамма чувств, от которых закружилась голова.
Рональд склонился, чтобы расстегнуть пуговицы жакета. Пат понимала, что должна сопротивляться, чтобы вырваться из этого сладостного плена. Но даже с закрытыми глазами она ощущала чарующую близость и пьянящий аромат такого близкого ей мужчины; казалось, каждая клеточка ее тела стремится навстречу его прикосновениям. Чувства отказывались подчиняться разуму.
Уже давно никто так не обнимал и не ласкал ее, не желал, как желал сейчас он. Разве так уж плохо воспользоваться случаем и воскресить в памяти утраченную любовь? Ей обещана ночь вне времени. Неужели она не может относиться к этому как к драгоценному переживанию, не имеющему отношения к ее дальнейшему существованию?
Нет, твердил разум. Он может овладеть тобой — и уже делает это, если быть честной до конца, — но у него нет права на тебя без твоего согласия. Он по-прежнему не доверяет тебе, осуждает и потому не может ждать твоего снисхождения и добровольной сдачи.
Пат попыталась подняться, но расстегнутая одежда затрудняла движения.
— Пусти меня, — настаивала девушка, — это зашло слишком далеко.
Ладонь Рона гладила ее щеку.
— О нет, моя дорогая. Совсем не так далеко.
Она бросила на него злобный взгляд.
