Сандра Стеффен - Весна не обманет
– Извини, я не хотел тебя напугать.
Выражение ее глаз смягчилось, но голос прозвучал печально:
– Я знаю, Ник. Ты просто хотел незаметно подкрасться ко мне.
Ник вошел на кухню и опустился на стул. Как же он устал! Досон как в воду канул, в Чикаго о нем ничего не слышали, и Ник упорно прочесывал Джаспер-Галч и окрестности. Затянувшееся ожидание Досона и официального объявления развода сводило его с ума.
Бриттани уже целую минуту терла полотенцем сухое блюдце. Опомнившись, она положила полотенце и блюдце на стол и посмотрела на Ника. Тот держал в руке букет из розовых, желтых и голубых цветов и выглядел очень одиноким и несчастным. Ей захотелось обнять его, но она в который раз не решилась это сделать, боясь бурной ответной реакции. Начнутся поцелуи, объятия… Они займутся любовью. Все будет восхитительно. А потом наступит горькое похмелье.
Бриттани поднялась на ноги и указала на букет:
– Эти цветы тоже из сада Изабель?
Ник покачал головой.
– Я купил их у некой Джози в магазинчике на Мейн-стрит.
Бриттани кивнула.
– Давай я поставлю в воду.
Ник протянул цветы Бриттани, но долго не выпускал их из рук, как будто хотел что-то сказать. Так ничего и не придумав, он отдал ей букет и медленно направился к двери.
– Ник!
Мужчина остановился, но не обернулся.
– Да?
– Может быть, объявим перемирие?
– Ради Саванны? – спросил он.
– Ради нас.
– Согласен, – ответил Ник усталым голосом.
Стекла задрожали от удара грома, в окне сверкнула молния. Ник уставился в темноту на улице.
Бриттани поставила цветы в воду и достала из ящика буфета свечу.
– Мертил предсказывала дожди и грозы на всю неделю.
– Эта погода не напоминает тебе ураган в Чикаго? – спросил Ник.
Бриттани хорошо помнила тот день, когда сильнейший ветер порвал провода и оставил город без света. Они зажгли тогда свечи и танцевали на кухне под музыку, которую сами себе напевали.
Свет в доме снова моргнул. Поставив свечу в подсвечник, Бриттани мысленно приказала себе не поддаваться романтическим воспоминаниям. Перемирие так перемирие. Положив спички возле подсвечника, она сказала:
– Будем надеяться, что этот ливень не кончится наводнением.
Без сомнения, она помнит о той грозе, просто не хочет возвращаться в прошлое. Ник с ужасом подумал о том, что теперь воспоминания будут преследовать его всю жизнь.
– Бриттани, как только я получу точную информацию о местонахождении Досона, я тут же покину Джаспер-Галч, – сказал он.
– И когда это случится, по-твоему? – спросила Бриттани упавшим голосом.
– Не знаю, – отозвался Ник. – Возможно, в ближайшие воскресные дни. И тогда ты сможешь вздохнуть свободно.
Несколько дней назад Бриттани тоже так думала, но теперь стала сомневаться. Она плохо спала последние две недели, и причиной тому был Ник. Почему же ей не хочется, чтобы он уезжал? Бриттани чувствовала себя совершенно беззащитной перед надвигающимся одиночеством. Раздражение, страх, печаль – и все из-за Ника! Но самым ужасным казалось грядущее прощание с ним.
Не сказав ни слова, женщина вернулась к раковине. Когда она оглянулась, Ника уже не было в кухне.
Лучи вечернего солнца, пронзавшие витражи на окнах, падали цветными светлыми пятнами на церковный пол. Несколько членов клуба любителей истории стояли у передней скамьи, а два исполнителя главных ролей неловко переминались с ноги на ногу.
– Так, Форест. Ты будешь стоять вот здесь.
– Да, мэм.
– Кристал, ты слева от него.
– Нет, почему все-таки я невеста?
– Потому что ты единственная, кому это платье впору. И не дергайся, – приказала Изабель.
– Не могу. Хоть я невеста и понарошку, а бросает в дрожь. Лучше я подгоню платье по фигуре Бриттани. Если надо, могу ночь не поспать.
Бриттани перевела глаза на Ника, который сидел в полном одиночестве на задней скамье, как обычно, погруженный в собственные невеселые размышления. Бриттани снова обратила взгляд в сторону Кристал и, сглотнув, проговорила сквозь зубы:
– Ты не можешь перешивать свадебное платье прабабушки Дорали. Кроме того, я не могу играть роль невесты накануне собственного развода. Мелоди на шестом месяце, а Лоэтта – единственная, кто умеет играть на органе. Ты самая подходящая кандидатура.
– Вот тут ты не права, – едва слышно пробормотала Кристал.
– Не волнуйся, детка, – вмешался в их разговор Клетус Маккалли, щелкнув подтяжкой. – Я провел не одну девушку к алтарю после того объявления. А теперь буду рад поучаствовать в спектакле на свадебную тему.
Неожиданно Бриттани заметила, что Ник встал и медленно пошел к ней. Поднявшись со своего места, женщина шагнула навстречу мужу и с тревогой посмотрела ему в лицо. Он выглядел подавленным.
– Ты уезжаешь? – спросила она.
– Завтра.
– Я хотела, чтобы сегодня ты отвез Саванну домой, – сказала Бриттани, откашлявшись.
– Разумеется.
– Саванна хочет, чтобы ты остался на День города.
Люди всю неделю обсуждали и смаковали предстоящий праздник. И только Ник чувствовал себя лишним. Впрочем, вряд ли найдется на земле место, где Ник мог бы почувствовать себя своим. В Чикаго по крайней мере он был нужен. Теперь, когда появление Досона больше не угрожало этому тихому городку, он мог убираться ко всем чертям.
Когда отец и дочь вышли из церкви, солнце уже село. Всю дорогу домой девочка молчала. Только на веранде дома она произнесла:
– Папа, ты правда не собираешься остаться в Джаспер-Галче?
Комок снова подступил к горлу Ника.
– Я полицейский, Саванна-бананна. В округе Джонс есть шериф, а у него – заместители. Мне тут делать нечего.
– Но ты мой папа.
Ник сел на корточки и положил руки на плечи дочери.
– Где бы я ни был, я всегда твой папа. Я обязательно вернусь, буду звонить каждую неделю. Обещаю.
Саванна выглядела очень несчастной. Его слова прозвучали неубедительно даже для него самого. И вдруг Ник почувствовал спиной чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел, как в окне второго этажа в доме напротив шевельнулись занавески. Ох уж эта Эдит Фергюссон! Ник открыл дверь и пропустил Саванну вперед.
– Вот ты где, – пробормотал человек, отойдя от окна.
Отсюда, со второго этажа, он наблюдал за домом на другой стороне улицы. На фоне красной кирпичной стены и черных ставней отчетливо выделялась белая вывеска на двери: «Гостиница Джаспер-Галча». Старуха, живущая в доме, любезно оставила свет на веранде и не заперла дверь. Идиотка!
Мужчина взглянул на свое отражение в темном стекле окна. Прищурившись, он потрогал пальцами шрам на лице и выругался. Ему доставит несравненное удовольствие наблюдать, как постепенно будет уходить жизнь из тела этого надменного святоши-полицейского.
