Маргарет Уэй - Радуга любви
Пейдж казалась особенно женственной рядом со смуглой, уверенной в себе Трейси. Как хрупкий неяркий цветок пустыни! Джоэл, заметила сестра, не сводил с нее глаз. Так, значит, это и в самом деле серьезно? Один лишь Тай сидел задумчиво, чуть откинувшись назад, усмешка едва кривила уголки его губ.
— А как давно это было? — перебила вдруг Пейдж Трейси, кисло улыбаясь, и бирюзовые глаза ее недобро сверкнули.
Пейдж в недоумении обернулась к ней. Вопрос просто неуместный.
— Около года назад, — отозвалась она низким грудным голосом.
— Я бы там и часа не выдержала. — Трейси пожала обнаженными загорелыми плечами. — Как можно вынести эту рутину, каждый день с девяти до пяти! Так утомительно! Словно зверь в клетке.
— Это уж точно! — весело защебетала Дайана. — Я тебя понимаю. Такая пытка, должно быть.
— Женщина должна с самого начала решить, что хочет взять от жизни все самое лучшее, и добиваться этого. Это можно, если иметь голову на плечах.
— Очень у многих ее нет! — резко отозвался Джоэл, неприязненно глядя на Трейси.
— Что ты имеешь в виду? — простодушно поинтересовалась Дайна.
— Тогда они сами виноваты! — Трейси даже не слышала ее, полоснув Джоэл презрительным взглядом.
Пейдж поймала себя на том, что ее притягивает насмешливая улыбка Тая.
— Не все женщины так стремятся брать от жизни все лучшее, Трейси, — небрежно заметил он. — Пустоголовых кукол на свете, что песка морского.
— Это точно! — Трейси заметно смягчилась, словно он подтвердил ее мнение об их элегантной, женственной гостье.
Пейдж стоило большого труда не улыбнуться, но Дайна не сдержалась.
— Трейси, детка, ты опять сморозила глупость, — язвительно заметила она. — Тебе бы почитать доходчивые статейки типа «Как прокормить семью из шести человек на сто долларов в месяц»!
— Глупости! — отрезала Трейси, по-прежнему убежденная в своей правоте.
Соня Бенедикт во главе стола казалась бесконечно далекой от их спора, но она все слышала.
— Трейси, дорогая, — мягко сказал она, — попытайся иногда взвешивать свои слова. Если бы я хоть на миг подумала, что ты даже наполовину веришь в то, что говоришь, я бы действительно испугалась!
Трейси прикусила губу и опустила глаза.
— Ой, мамочка, я тебя обожаю! Всегда оставайся такой!
— Я тоже тебя очень люблю, дорогая, — Соня Бенедикт улыбнулась ей. Не присоединяясь к их разговору, Тай осушил свой бокал и повернулся к Пейдж.
— Полагаю, вам приятно будет узнать, что первое впечатление от нашего семейства настолько же неточно, как расплывчатая фотография. Подождите пару недель, прежде чем судить о нас в полном объеме.
— Да это измена! — со смехом воскликнула Дайана, любовно глядя на него.
Соня Бенедикт встревожилась.
— Тай, милый, как ты можешь…
Трейси встряхнула черными кудрями.
— Это я виновата, тетя Соня. — Она с вызовом оглядела сидящих за столом. — Прошу простить, если вас утомила. Я больше не буду. — Повернувшись к Пейдж, она заметила вскользь самым светским тоном: — Какого чудного цвета ваши волосы! Какой краской вы пользуетесь?
— Ах ты, гадкая, противная девчонка! — не выдержала Дайна. Ее мать и брат заметно помрачнели.
— А ты чем лучше! — с жаром накинулась на нее Трейси.
— Как может такая очаровательная девушка быть такой злобной? — Голос Джоэла прозвучал настолько резко, что Трейси мгновенно побледнела и сникла. Глядя на ее огорченное лицо, Пейдж поймала себя на мысли, что ей жаль Трейси.
— Может быть, нам стоит приложить некоторые совместные усилия, чтобы поднять уровень нашего разговора? — мягко заметил Тай. — Ничто так не утомляет, как бессмысленная болтовня. И все это едва ли интересно Пейдж, ведь она здесь чужая. — И он вдруг улыбнулся своей поразительной улыбкой, перед которой не устояла бы ни одна женщина.
Пейдж поспешила отвернуться, заслышав голос Джоэла:
— Да, девочки, прекратите!
— Как скажешь, дорогой! — парировала его сестра.
— Тебя не переспоришь. — Он был рассержен, но не смог сдержать улыбки.
— Для такой малявки она неплохо держит удар, — лениво согласился Тай, внося в спор свою лепту.
— Прости, Тай. Боюсь, это я все начала, — подала голос Трейси, неожиданно мягко и дружелюбно. — Я только хотела пошутить!
Ложь ее была слишком очевидна, но Пейдж решила, что не стоит обращать внимание на неприязнь Трейси.
Зато Дайана расхохоталась в голос:
— Вот и повоевали. Но расплата будет жестокой!
— Ты, что, смерти хочешь? — в бешенстве обернулся Джоэл к сестре.
— Только от смеха! — За словом в карман она не лезла.
— Дети! Дети! Ведите себя прилично, — рассерженно воскликнула Соня Бенедикт. — Хотя, боюсь, вы уже на это не способны. Может быть, это от жары?
— Ладно, я замолкаю. — Дайана тепло улыбнулась матери. — Но минут на десять, не больше!
Пейдж неожиданно рассмеялась низким, заразительным смехом, и Дайана тут же обернулась к ней. Зеленые глаза ее проказливо блестели.
— Ой, вот бы мне так!
На другом конце стола Трейси дернулась, словно пытаясь что-то сказать, но Тай Бенедикт не спеша поднялся с места — воплощение небрежного изящества.
— Надеюсь, вы извините меня, что покидаю вас в первый же вечер, мне нужно переговорить с управляющим, он должен уехать на рассвете, — обратился он к Пейдж и улыбнулся мачехе, выжидательно глядевшей на него. — Я выпью кофе, когда вернусь, Соня. Сварю сам, так что не беспокойся.
— Никакого беспокойства, милый, ты же знаешь!
Пейдж проводила его взглядом. Он был ей чужим, но почему-то казался ближе, чем Джоэл, не спускавший с нее ласковых глаз. За кофе Соня Бенедикт заняла их веселой болтовней. Ей удалось закончить вечер в атмосфере дружелюбия и тепла, хотя порой в глазах ее мелькали недовольные искорки при слишком уж вольных выходках Трейси.
Пейдж безучастно вертела в руках изящный хрустальный бокал, почти физически ощущая неприязнь Трейси. Очень эффектная в сине-зеленом платье, под цвет ее глаз, пытаясь скрыть гнев, всем своим видом девушка выказывала полнейшее равнодушие к последнему увлечению Джоэла. Однако истинные чувства окрасили огнем ее высокие скулы. Они явно горели негодованием.
После обеда Пейдж и Джоэл ускользнули на веранду, чтобы насладиться вечерней прохладой. На пурпуре неба расцвели огромные звезды, белые и сияющие, какими они бывают лишь в пустыне. Прямо над головой у них мерцала Бринга, вечерняя звезда, колдунья, волшебница и хранительница всех любовников. Млечный Путь казался усыпанным маргаритками, а чуть дальше, над холмами, ближе к реке, небо украшал Южный Крест.
