Натали де Рамон - Расправить крылья
— Не знаю.
— Жалко. Я купила бы, а ты договорился бы с ней, чтобы она дала мне автограф.
— Тебе нужен автограф Марты? Ты ее поклонница?
— Нет, автограф был бы предлогом, я спросила бы ее кое о чем, может быть, она сказала бы мне правду, поскольку она не чужой человек, а твоя знакомая.
— О чем же ты хочешь ее спросить?
Арнульфу стало смешно от дипломатических ходов Ирен. Ведь можно прямо сейчас подняться на этаж выше и расспрашивать Марту хоть до самого утра.
— Я спросила бы, пишет она про то, что было с ней или с ее знакомыми на самом деле, или придумывает все из головы? Ты не смейся Арни, я не совсем серая. Моя кузина — профессиональная пианистка, но она играет то, что написали другие. Ты вот сейчас смотришь на меня и рисуешь то, что видишь.
Не совсем так, хотел сказать Арнульф.
— Но вот как нарисовать или написать то, чего не было, чего не существует? — Ирен пытливо смотрела на него, и Арнульф почувствовал, что ей это действительно важно знать. — Ты же тоже придумываешь картины про своих медведок. Как? Как ты это делаешь?
Глава 35, в которой нужно просто подняться над суетой
— Нужно просто забыть про все, подняться над суетой…
— Расправить крылья. Это я уже слышала. — Ирен укоризненно покачала головой. — Я спрашиваю серьезно!
— Ирен, милая, но ведь ты же делаешь выкройки. Ведь тоже сначала ничего не было, потом ты «построила» лекала, и фабрика сшила платья, которые придумала ты.
— Нет. Я ничего не придумываю. Я просто покупаю готовую модель малой полнотной группы, которая сейчас пользуется максимальным спросом, и на ее основе рассчитываю лекала больших размеров, чуть-чуть изменив форму воротника или добавив, например, манжеты.
Ирен принялась подробно объяснять технологию всего процесса, но Арнульф не особенно прислушивался, а старательно следил за ее мимикой и выражением глаз. Вдруг она виновато вздохнула.
— Арни, ты же понял, я всего лишь ворую чужие модели.
Арнульф пожал плечами, он не знал, как возразить, честно говоря, он мало что понял из ее монолога про полнотные группы, вытачки и проймы.
— Налить тебе вина? — предложил он, чтобы не молчать, и потянулся к кувшину.
— Не надо. Оно слишком терпкое или молодое еще… Это не мой вкус. У меня есть другое. Подожди. — Ирен поднялась и пошла из гостиной. — Ничего, что я встала? — спросила она в дверях.
— Ничего. Я все равно собирался прикреплять новый лист.
Ирен тут же вернулась с бутылкой такого же вина, какое они пили накануне.
— Открой, это гораздо лучше, — она протянула Арнульфу штопор, — и расскажи мне про Джоконду. Не бойся, я не украду историю твоей приятельницы. Я даже письма не умею писать.
Они выпили.
— История называется «Улыбка жены синьора Франческо».
— Но при чем здесь Джоконда?
— Молчи и слушай.
Глава 36, в которой человек работал за столом
Благообразный длиннобородый человек сосредоточенно работал за столом в просторной комнате. Перед ним лежали чертежи различных машин, математические расчеты, рисунки человеческих тел и каких-то странных крыльев. Часть мастерской занимали чистые холсты и закрытые чехлами картины. Шум с улицы прервал его мысли.
Он знал причину этого шума. Утром соседи кричали ему: «Маэстро! Выходите на улицу! Сегодня все должны веселиться — синьор Франческо женится на дочери Герардини!» Сейчас свадебный поезд проезжал мимо его дома. Художник нехотя встал и подошел к окну.
Жених что-то кричал толпе, размахивая одной рукой, а другой — обнимая свою невесту. Вдруг она подняла глаза и заразительно улыбнулась художнику. Он невольно улыбнулся в ответ и помахал рукой. Потом медленно прикрыл ставни и вернулся к своим занятиям.
Однажды привратник доложил:
— Синьор Леонардо, к вам пришли.
Художник медлил выходить к посетителю — в последнее время он предпочитал одиночество.
— Добрый день, маэстро. — Изысканно одетый гость учтиво поклонился и представился: — Я Франческо дель Джокондо.
— Знаю, — ответил художник. Он всегда хорошо запоминал человеческие лица и сразу вспомнил ту шумную свадьбу.
— Синьор Леонардо, я хочу заказать вам портрет моей жены. Он должен сохранить ее молодость и красоту.
— Лучше бы сохранилась она сама, — пошутил художник.
— Да, конечно, но, увы, это невозможно, — развел руками синьор Франческо. — За работу я предлагаю вам двести флоринов.
Леонардо задумался. Заказчики любят присутствовать в мастерской художника и делать замечания по ходу работы. Он не терпел этого. К тому же в последние годы он больше занимался механикой и гидротехникой, чем живописью. Но сейчас двести флоринов не помешали бы — хотелось продолжить опыты, а кошелек сильно истощился.
— Я знаю вас как большого мастера, — продолжал синьор Франческо, — и верю, что это будет лучший портрет во всей Флоренции. Может быть, вы хотите больше?
— Я принимаю ваше предложение.
— Мы придем к вам завтра вместе с женой, и вы скажете, какое платье подойдет ей больше всего. Я закажу лучший наряд во всей Флоренции.
— Зачем? — Леонардо поморщился. — Вся Флоренция и так знает о вашем богатстве. Пусть синьора приходит в обыкновенной одежде, какую носит дома. И еще прошу, чтобы во время работы здесь никого не было, — он помедлил, — даже вас.
Синьор Франческо нахмурился. Эти постоянные чудачества художников! Вечно они норовят остаться наедине с женщиной. Впрочем, этот не похож на повесу.
— Хорошо, — после паузы сказал заказчик. — Я полагаюсь на вас, синьор. Но хочу сказать: если портрет мне не понравится, я не заплачу вам ни флорина.
В ответ художник чуть наклонил голову.
Жена синьора Франческо приходила каждый день и неподвижно сидела несколько часов на просторной скамье. Потом прощалась с маэстро и уходила. Он почти не разговаривал с ней.
Он достиг таких вершин художественного мастерства, которые покоряются не многим, и что значит этот банальный заказ по сравнению с его научными теориями и расчетами? Но почему-то он старался как можно меньше оставаться наедине с портретом и подходить к нему только во время сеансов. Он забросил свои опыты и все чаще бродил по городу.
Синьор Франческо не появлялся в мастерской. Лишь однажды на улице именитый флорентиец учтиво раскланялся с художником, но не спросил ни о чем. Леонардо был даже рад этому.
Работа над портретом близилась к концу. Сегодня, очевидно, она будет позировать в последний раз. Молодая женщина пришла и вела себя так же, как и в прежние дни. Только в ее глазах художник заметил что-то новое. Она тщательно пыталась это скрыть.
