София Чайка - «Горящая» путевка
Дети. Маленькие, симпатичные, светловолосые…
— Мой возраст пока терпит.
— Не обманывай себя. Возле тебя уже околачивается не так много мужчин, как прежде. Хотя… Неужели я что-то не знаю, и есть другой претендент?
Если бы это зависело только от нее, Ками тот час проорала бы «Есть!», но… Где носит этого Громова?
Камилла решила проигнорировать очередной вопрос Бориса.
— Подойдите к нам, будьте так любезны!
Она махнула рукой стройной загорелой девушке в белоснежной рубашке, шортах и кепке с козырьком, скрывающем лицо. Та разносила в сумке-холодильнике прохладительные напитки и предлагала их отдыхающим.
— Что желаете? — хрипловатый голос брюнетки с заметным акцентом сразу привлек внимание Бориса. Девушка тут же улыбнулась улыбнулась, продемонстрировав зубы, которым даже Камилла могла позавидовать.
Она не ревновала. Мало того, Ками была готова предложить этим двум прогуляться где-нибудь подальше от нее и от пляжа. Да и от Турции тоже. Но вместо этого она попросила у темноволосой красавицы колу. Та, не переставая улыбаться, достала тут же запотевшую бутылку и открыла ее — немного неловко, повозившись с открывалкой, чем спровоцировала предложение Бориса помочь.
Камилла с удовольствием проглотила холодную жидкость и закрыла глаза, откинувшись на спинку шезлонга. Борис продолжал что-то бубнить ей на ухо, Лиза молча наслаждалась книгой, и в какой-то миг Ками поняла, что засыпает.
Решив, что спать на жарком солнце — последнее дело, она заставила себя подняться.
— Лизочек, я — в море. Поплаваю немного.
— Только не далеко.
— Ты же знаешь, я отлично плаваю.
— Камилла, ты меня удивляешь, — вклинился в разговор Борис, — лучше плавать в бассейне. Там надежнее.
— Где хочу, там и плаваю. И еще. Борис, ты мне надоел.
Она доплыла до буйка, когда начала понимать, что что-то не так. Движения ее рук и ног становились все медленнее, они словно вязли в воде и отказывались ей повиноваться. Несмотря на накатывающий волнами сон и странную усталость Ками умудрилась испугаться. Она обхватила руками буй и попыталась закричать. Ее голос еле звучал.
Борис сумел своими умозаключениями достать и Лизу, поэтому она не сразу обратила внимание на то, что ее подруга почти лежит на буйке, периодически открывая рот и махая то одной, то другой свободной рукой. Это было очень странно. Камилла никогда не отдыхала перед возвращением на берег.
— Кажется, ей нужна помощь.
— Что? Кому?
— Камилле. Она ведет себя… необычно.
— Эта женщина всегда так себя ведет. Если бы не мои планы по отношению к ней…
— Ваши планы подождут. Плывите за ней.
— По-моему, она прекрасно выглядит.
— Плывите, говорю!
Лизе хотелось лично послать, куда подальше, этого пижона, но только после того как он спасет ее подругу. Та уже перестала махать руками. Казалось, она просто уснула на красном мяче.
— Не могу.
— Это еще что за заявочки?! А ну-ка быстренько прыгнули и погребли ручками раз-два, раз-два! А не то…
— Я не умею плавать. — Борис почти прошептал эти слова, будто признавался в страшной тайне.
— Черти бы вас взяли! Нельзя было сразу сказать?! Помогите, кто-нибудь!
Он никогда еще так не торопился.
Громов боялся думать, что могло произойти, если бы он не истязал себя наблюдением в подзорную трубу за этой парочкой, если бы развернулся и в гневе ушел напиваться или сломал эту чертову штуковину с линзами.
Тогда он точно не заметил бы, как Ками шаталась, когда заходила в воду, а движения ее казались слегка замедленными и даже неловкими, словно после бутылки спиртного. Но он отчетливо видел, что на пляже кроме колы она ничего не пила.
Что же произошло? Может, она перегрелась на солнце? Или заболела? Судороги? Или…
Нет. Сейчас у него нет времени думать обо всем этом, когда она одиноко лежит на красном буйке и даже не может позвать на помощь.
Чего этот прилизанный мужик ждет, почему не плывет за ней? Гоша еще спросит его об этом.
Господи, хоть бы успеть!
Где эти чертовы спасатели, которым Раф платит бешеные бабки за работу? Неужели они думают, что она просто прилегла отдохнуть?
Ками должна продержаться, пока он не снимет ее оттуда, обязана, иначе… Иначе он разнесет эту гостиницу к черту и будь, что будет.
Боже, прошу, береги ее!
Наверное, он поставил мировой рекорд по плаванью, но это было не важно. Все было не важно. Только она одна.
Его мышцы горели огнем, точно так же, как и легкие, когда он добрался до нее — скользкой и холодной с синеватым оттенком кожи. Камилла очень медленно сползала вниз, и только сплетенные пальцы рук под красным мячом еще удерживали ее над водой.
Гоша приложил дрожащую руку к сонной артерии на длинной шее и вздохнул с облегчением. Пульс был очень слабым и очень медленным. Но он был!
— Ками, любимая, очнись! — Он слегка похлопал ее по щекам, но она не реагировала. — Скажи хоть слово, пожалуйста!
Он понял, что сейчас не добьется от нее ни слова. Казалось, Камилла спит очень глубоким сном. Ничего, он разбудит ее. Нужно только добраться до берега, а ему не привыкать вытаскивать на берег тонущих.
Всю дорогу до пляжа она ни разу не пошевелилась. Это пугало, но Гоша не мог позволить себе впасть в отчаяние, во всяком случае, пока Ками нуждалась в нем.
На берегу их ждала толпа, возглавляемая Лизой, Рафом и медработниками с чемоданчиком и носилками. Здесь же топтались два накачанных спасателя. Возможно, парни и успели бы вытащить ее, но кто знает?
— Гоша, она жива?! Скажи, что она жива! — Он опустил девушку на носилки и поцеловал в губы. Они были холодными, но Громов ощутил легкий вздох и только тогда дал дорогу медработникам.
— Да. Во всяком случае, пока. — Лиза вскрикнула и прижала пальцы к губам. — Что случилось, перед тем, как она отправилась к буйку?
Громов долго наблюдал за происходящим на берегу, но ничего не слышал. К тому же в ярости он мог что-то и пропустить.
— Ничего такого. Все как всегда. Мы разговаривали. Ками пила колу. Потом решила поплавать. Может ты не в курсе, но она отлично плавает.
— Я в курсе.
С его рубашки и брюк стекала вода. Громов не успел раздеться перед тем, как бросился в воду. Он смотрел, как возле Камиллы копошатся мужчина и женщина в униформе, как измеряют давление, проверяют зрачки, слушают сердце, и думал о том, что сегодня мог потерять ее. Не только на то время, когда она принадлежит другому мужчине или ездит по свету, демонстрируя прекрасное тело, а навсегда. Все это теперь казалось абсолютно незначительным, совершенно не стоящим возмущения и обиды. Ее жизнь, вот что было самым ценным.
