Эмили Маккей - Все, что она хотела
Лэйни подняла глаза и, заметив его взгляд, нервно хихикнула и поправила волосы:
— Пойми меня правильно, я никому бы такого не пожелала, но… — Внезапно по ее щеке скатилась слеза. — Я не знаю, она потеряла столько любимых — сестру, мужа, сына. И когда она все это вспоминает, ей приходится труднее всего. Но теперь это случается все реже и реже, так что, наверное, так даже лучше. Во всяком случае, я стараюсь убедить себя в этом.
Может, конечно, это и не его дело, но Далтон просто не смог промолчать.
— Может, она и потеряла многих, но у нее все еще есть ты. Так что в те дни, когда Матильда все помнит, она просто обязана ценить твою жертву.
Лэйни внезапно рассмеялась:
— Если бы. Ты говоришь о какой-то параллельной реальности. Мы с ней никогда не ладили, уж не знаю, за что она меня невзлюбила с самого начала. Может, из-за моей матери, может, из-за того, что я свалилась на нее после смерти отца, а может, просто из-за того, что это именно я выжила.
Лэйни говорила все это с таким несчастным видом, что Далтон почувствовал неимоверное желание крепко ее обнять, вот только он никогда не умел спонтанно выражать свои чувства, и вместо этого молча переложил бекон со сковородки в тарелку.
— Я знаю, что была непростым ребенком, — вздохнула Лэйни.
— Ты была отличным ребенком, — возразил Далтон, для убедительности помахав перед собой лопаткой. — И не смей себя винить. Ты была всего лишь маленькой девочкой, потерявшей отца. Может, конечно, ты и не всегда вела себя идеально, но Матильда должна была тебя понять.
— Спасибо, — очень серьезно поблагодарила Лэйни.
Далтон почувствовал какой-то комок в горле и, чтобы скрыть волнение, пересыпал нарезанный лук на сковородку.
— Всегда пожалуйста.
Помешивая лук, Далтон услышал, как Лэйни спрыгнула со стола, а еще через секунду она обвила его руками и прижалась к нему щекой.
Пусть он и не умеет спонтанно выражать свои чувства, зато у нее это отлично получается.
Выключив огонь под сковородкой, Далтон повернулся, обнял Лэйни и, когда она подняла лицо, поцеловал ее и в очередной раз поразился тому, как хорошо она подходит для его объятий и поцелуев, так хорошо, что можно даже подумать, она специально для них создана. Подавшись немного вперед, Далтон вновь усадил ее на стол, и ее ноги сразу же обвились вокруг его талии, притягивая к себе еще ближе. Далтон почувствовал, как в нем разгорается желание. Но он же и так занимался с ней любовью весь вечер. Разве можно хотеть ее опять так скоро?
Глупый вопрос — конечно, можно.
Он хотел ее опять, потому что хотел ее всю жизнь. Все так просто. Все так сложно.
Перед тем как одеться, Лэйни выгнулась и потянулась, но не успела она надеть кофточку, как руки Далтона уже ласкали ее грудь.
— Руки прочь. — Она шутливо стукнула его по рукам. — По крайней мере до тех пор, пока меня не покормишь.
Как бы в подтверждение ее слов у нее в животе заурчало, и Далтон не выдержал и поцеловал этот прелестный животик:
— Ваше желание для меня закон.
Лэйни весело рассмеялась, но где-то глубоко внутри ее проснулись сомнения. Ведь если оставить шутки, то добром все это не кончится. Последняя великая любовь, сопровождавшаяся трехразовым сексом в день, случилась с ней еще в колледже, но она едва пережила расставание с тем парнем. Что же с ней будет на этот раз?
Раз за разом предаваясь любви на яхте, она почти забыла обо всем на свете. Но теперь вспомнила. Между ними слишком много всего, слишком много лжи. У них нет будущего, и очень опасно об этом забывать, даже на секунду. По крайней мере, опасно для ее сердца.
— Чего ты такая серьезная? — поинтересовался Далтон, застегивая рубашку.
Ну и что ему ответить? «Боюсь, что ты слишком хорош для меня»? «Боюсь в тебя влюбиться»?
— Я серьезно хочу есть, а ты обещал мне фри… ту штуку по типу омлета.
— Фриттату.
— Точно, так что я жду.
Только когда они уселись за стол, Лэйни набралась храбрости и спросила о том, что все время ее тревожило:
— Расскажи мне о Порции.
— Что рассказать?
— Ты ее любил?
Любил? Да что он мог знать о любви в двадцать два года? Да и сейчас что он о ней знает?
— Я считал, что мы отлично друг другу подходим.
— Значит, нет.
— А какая разница?
— Не знаю, но вы были женаты восемь лет. Это очень много, президенты и то выбираются на меньший срок. И я никогда столько времени не занималась чем-то одним, но когда ты говоришь о ней, то я не слышу в твоем голосе никаких чувств. Ни страсти, ни ненависти, ни сожаления, совсем ничего.
— А что ты хочешь там услышать? По-твоему, я должен сходить по ней с ума или мечтать прикончить?
— Не знаю, что-нибудь. Что-нибудь, что говорило бы, что ты хоть что-то к ней чувствуешь. Женился же ты на ней зачем-то, зачем-то столько времени с ней жил, а потом зачем-то развелся.
Далтон устало выдохнул и провел рукой по волосам:
— Слушай, я женился на ней, потому что так и должно было быть. Ее всегда готовили стать отличной женой для такого человека, как я. Она красивая, у нее хорошие связи, она знает тех же людей, что и я. Хороший разумный брак.
— Сделал ли он тебя счастливым?
— А мне никто никогда не говорил, что счастье необходимо для жизни. Важна лишь работа, ты посвящаешь себя компании, забывая обо всем остальном. Счастье и любовь — лишь сказки для бедных. У богатых есть дела поважнее. Вот чему меня учили с детства.
— И ты в это веришь?
— Меня так воспитали. Я всегда считал, что любовь — просто красивое слово для обозначения физического желания. Чувства — это слабость. Не стоит выбирать деловых партнеров по любви, а компанию — по красивому логотипу.
Лэйни покачала головой, пытаясь разобраться в собственных чувствах:
— Если ты во все это веришь, зачем ты ее бросил?
— Это она меня бросила, а мне оставалось лишь тихо радоваться, ведь я никогда не был с ней счастлив, но упрямо пытался наладить наши отношения.
— А почему она тебя бросила?
— Мне всегда казалось — хватит и того, что мы друг другу подходим. А ей этого оказалось мало. В отличие от меня она хотела детей. Хотела большего, чем я мог дать.
Довольно долго Лэйни молча ковырялась вилкой в фриттате.
— Понятно, — наконец выдохнула она.
Он так и не смог полюбить женщину, с которой восемь лет прожил в браке. Раз уж невероятно красивая, хорошо образованная и практически идеальная Порция не смогла завоевать его сердце, то и у нее это никогда не получится.
Но не успела она еще додумать эту грустную мысль, как Далтон приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
