Мишель Селмер - Требуется соблазнитель
— Легче. — Поглаживая рукой по ее животу, он придавил ее к одеялу. — Расслабься.
Расслабиться? Он шутит? Она же вся в огне!
Мэтт снова коснулся ее губами. Затем принялся целовать ямочку под коленом, сзади. А потом — лодыжку.
— Я не помню, чтобы тогда это было так долго, — задыхаясь, пробормотала Эмили.
— В юности все происходит быстрее, — объяснил Мэтт. — Не торопи меня.
Но как она могла ждать? Ей казалось, что сию секунду она сойдет с ума. Ее тело превратилось в миллион нервных окончаний, и мир потерял четкие очертания. Наслаждение медленно нарастало внутри нее, будто приливные волны, наползающие на песок, но внезапно Мэтт привстал.
Эмили неустойчиво качалась на краю немыслимого блаженства, и сил для произнесения слов у нее не было.
— Посмотри на меня, Эм, — хрипло произнес Мэтт.
Она с трудом открыла глаза. Сладостные ощущения захлестнули ее, когда их тела слились в одно.
— О, Эм! — простонал он.
С каждым движением Эмили и Мэтт продвигались все выше, и каждая ступень была мучительно прекраснее предыдущей, пока наслаждение наконец не взорвалось сверкающей многоцветной радугой… Эмили крепко обняла его, увлекаемая половодьем чувств. Минуту они лежали, успокаиваясь и вновь обретая дыхание, их руки и ноги переплелись. За всю свою жизнь она никогда не была столь близка ни с кем. Ни физически, ни духовно.
Мэтт поднял голову с ее плеча.
— Тебе хорошо?
Она посмотрела на него, с трудом приподняв налившиеся тяжестью веки.
— Почему ты спросил?
— Хотелось убедиться. — Он поцеловал кончик ее носа, подбородок, уголки губ. — Если бы я не знал точно, то подумал бы… Ерунда, не бери в голову.
— Нет, теперь уж говори, — потребовала она. — Что ты подумал бы?
— Ты была такой… — Он сделал паузу, как будто не мог подобрать слово, — напряженной. Похоже, что ты не делала этого с тех пор, как… Наверное, я просто выдаю желаемое за действительное.
Эмили прикусила губу и отвела взгляд. Вот он и догадался. Конечно, тут не было ничего постыдного, ничего такого, что ей хотелось бы скрыть. Но все равно она немного смутилась.
Мэтт нахмурился.
— Почему ты молчишь? У тебя всегда ответ был наготове. В чем же дело? — Указательным пальцем он приподнял ее подбородок, вынуждая ее смотреть ему в глаза. — Эм?
— Не смей ни секунды думать, что я берегла себя для тебя, или что-нибудь душещипательное вроде этого, — твердо произнесла Эмили.
— Ты хочешь сказать, что действительно не была больше ни с кем?
— То, что случилось между нами, было… особенным. Все говорят, что первый раз ужасен. Для меня это было чудесно. Тогда произошло все, на что я только могла надеяться. Думаю, мне не хотелось разрушить волшебство.
— А для меня это ни с кем не было так же, как… — Он пожал плечами и замолчал. Так же, как со мной? — хотела спросить Эмили. Именно это она отчаянно хотела услышать.
Прохладный бриз прилетел с озера, и Эмили задрожала. Она придвинулась ближе к Мэтту, окунаясь в исходившее от него тепло. Внезапно дрожь от холода превратилась в дрожь опасения.
— Скажи мне, мы предохранялись?
Мэтт усмехнулся:
— Да, конечно. Я взял с собой презерватив, когда вышел из дома, а здесь спрятал его под углом одеяла.
Она громко вздохнула от облегчения.
— Слава богу, хоть один из нас подумал заранее!
Мэтт поднял голову, оглядывая деревья.
— Я надеюсь, среди деревьев нет никого с приборами ночного видения.
— Да еще и с телеобъективами?
Его глаза расширились.
— Господи, я даже не подумал об этом. Я никому не сказал, куда поехал. Сомневаюсь, что бульварные газеты решили бы искать меня здесь.
От дурного предчувствия по ее спине снова прошла дрожь.
— Я только пошутила. А что, репортеры действительно преследуют тебя?
— Иногда. Это стало особенно неприятно после статьи в том журнале. Но мой секретарь знает, что нельзя разглашать информацию личного характера. Например, куда я еду и где нахожусь.
— Возможно, ради безопасности нам надо возвратиться в дом.
— А как же наша одежда?
Она посмотрела в направлении причала. Было слишком темно, чтобы можно было что-нибудь там найти.
— Подберем завтра.
— Ты хочешь идти через лес голышом?
— Что же здесь такого? — поддразнила она Мэтта. — Боишься темноты?
— Я боюсь не темноты, а того, что могу зацепиться за низкую ветку дерева некоторой частью моего тела.
— Да, это совсем ни к чему. А если мы завернем тебя в одеяло?
— Отличная мысль.
Эмили встряхнула покрывало, а Мэтт в это время забросал песком костер, чтобы затушить огонь. Поскольку босиком идти через лес было небезопасно, они надели сандалии, закутались в одеяло и направились к дому, подшучивая над тем, какими забавными они показались бы тому, кто мог бы увидеть их в таком наряде.
Как только они оказались внутри, Мэтт обнял Эмили за талию и припал губами к ее плечу.
— Мы собирались через час ловить рыбу, — напомнила ему Эмили.
— Я предпочитаю заниматься с тобой любовью и спать потом до полудня, а не ловить рыбу. Правду сказать, я был бы не против того, чтобы весь уикенд провести в кровати.
Эмили скользнула ладонями по его рукам, и их пальцы переплелись. Если бы две недели назад кто-нибудь сказал ей, что она будет стоять обнаженной в родительском доме рядом с Мэттом, она ответила бы, что скорее ад покроется льдом, чем это случится. Но вот уже Мэтт ведет ее в спальню, и они страстно занимаются с любовью. Вскоре они увидят, как первые лучи солнца проникнут в комнату через открытое окно…
— О чем ты думаешь? — спросил Мэтт некоторое время спустя.
— О том, насколько другой моя жизнь была неделю назад. — Она медленно провела указательным пальцем по контуру его подбородка, шершавого от отросшей за ночь щетины. — Как неожиданно все произошло.
— Неожиданно хорошо, или неожиданно плохо?
— Неожиданно хорошо, и я буду очень сожалеть, когда все закончится.
— Возможно, ничего и не закончится. Калифорния — хорошее место для жизни. Тебе бы там понравилось.
Столько надежды прозвучало в его голосе, что ей стало больно в груди.
— А как же твоя работа? Ты говорил, у тебя нет времени для серьезных отношений.
— Я сумею найти время.
— И как долго это продлится? Месяц? Год? Всю жизнь? Ты всегда будешь чувствовать, что тебе чего-то не хватает. Начнешь работать, как сумасшедший. В конечном счете я устану быть все время одна, а ты устанешь выслушивать мои жалобы. Наши отношения превратятся в тяжкое бремя для нас обоих.
— Такого не должно случиться.
