Пенни Джордан - Вечный инстинкт
Руби почувствовала, что к горлу подступила тошнота, а на лбу выступила испарина. Судя по всему, Анна уже подозревает что-то. Анна оказалась ангелом, обожавшим детей, — она стала для них почти бабушкой. К тому же Анна в свое время заменила мать Сандеру, его сестре и брату. А теперь она заметила, что Руби быстро устает и чувствует себя неважно, и взяла на себя заботу о близнецах, добродушно похлопав молодую женщину по руке, когда та пыталась объяснить свое состояние переменой климата.
Сандер позвал близнецов из бассейна. Анна принесла ланч. Руби решительно отмела от себя все тревоги.
Прежде Сандер редко работал дома, но с тех пор как на острове поселились Руби и мальчики, он обнаружил, что предпочитает не появляться в офисе. Чем это вызвано? Он хочет проводить время со своими сыновьями или… с Руби? Чепуха! Дурацкий вопрос.
Сандер со злостью попытался сконцентрироваться на экране компьютера, стоявшего перед ним. Сегодня днем он обнаружил, что ему трудно отвечать на письма, пришедшие по электронной почте. Потому что он думает о Руби? Если и думает, то лишь потому, что разговаривал утром с Анной, и та отметила, какая Руби хорошая мать.
«Хорошая мать и хорошая жена, — вот что она сказала. — Ты счастливый мужчина».
Анна прекрасно разбиралась в людях. Она никогда не любила его мать и защищала детей от гнева деда, насколько могла. Она искренне любила Сандера — собственно, в детстве он другой любви и не знал. Экономка всей душой полюбила Руби — женщину, которая очень похожа на его мать, о чем Анна не догадывается.
Сандер нахмурился. Для него не была секретом финансовая хватка Руби — точно такая же, как у его матери. Но он также видел, как она обращается с близнецами, и был вынужден признать, что Руби — любящая и заботливая мать, безоглядно и великодушно отдающая свою любовь детям… Точно так же, как она безоглядно и великодушно отдавала ему себя.
О чем он только думает? Он глупец, если начинает верить в ее искренность. Руби ничего не отдает ему. Лишь слабак или дурак может так думать, а Сандер не является ни тем, ни другим. Он всего лишь не может совладать со своим вожделением, и это свидетельствует о мужской слабости самого дурного толка.
Как бы Сандер ни отрицал это, суть в том, что он не мог забыть Руби. Память об их первой встрече, словно заноза, сидела в его сердце, и сидела очень глубоко. Ее нельзя было вытащить — любое неосторожное движение вызывало боль.
Сандер овладел тогда незнакомой девушкой и использовал ее, чтобы избавиться от ярости, кипевшей в его груди после ссоры с дедом. Причем он оправдывался тем, что она сама недвусмысленно предложила ему себя.
В ушах Сандера в тот вечер раздавался крик деда. Он видел, как опускается на стол его тяжелый кулак — в страшном гневе на то, что внук перечит ему…
Сандер нервно поерзал на стуле. Слишком поздно вспоминать о той последней ссоре с дедом и о том, что последовало дальше. Слишком поздно… Но прошлое не отпускало его. Оно наполнило настоящее непрошеными воспоминаниями, и он снова перенесся в Манчестер, в гостиничный номер, и смотрел, как Руби спит, прижавшись к нему.
В сером предрассветном сумраке послышался звонок мобильного телефона. Руби пошевелилась, не желая его отпускать, когда он встал с кровати, но так окончательно и не проснулась.
Звонила Анна. Ее волнение и шок передались Сандеру через сотни миль. Она сообщила, что нашла деда без сознания на полу в офисе и сейчас его везут в больницу.
Сандер действовал быстро. Разбудив Руби, он грубо приказал ей убираться из его постели, из его номера и из отеля. Он снова излил на нее свой гнев, к которому теперь примешивалось чувство вины, вызванное телефонным звонком.
Сандер не забыл, как Руби выглядела — шокированной и непонимающей. Несомненно, она ожидала от него гораздо большего, чем нескольких часов, проведенных вместе в постели. Потом слезы выступили на ее глазах, и она попыталась прильнуть к нему. Раздраженный тем, что девушка играет не по правилам, Сандер оттолкнул ее, достал из куртки кошелек и вынул из него несколько хрустящих пятидесятифунтовых купюр. Он еще больше разозлился, когда она стала разыгрывать истерику, попятилась от него, замотала головой, глядя так, будто он наступил на котенка. Она явно ожидала получить более щедрое вознаграждение за услуги.
Его короткое: «Одевайся, если не хочешь, чтобы администрация выставила тебя на улицу голой», — подействовало. Правда, несмотря ни на что, Сандер проводил Руби до выхода, посадил в такси, убедился, что она действительно уехала, и только затем начал готовиться к отъезду.
Позже он узнал, что дед его умер, так и не доехав до больницы, от второго обширного инфаркта.
В кабинете деда Сандер нашел документ, над которым тот работал, когда у него начался приступ. Это была статья для газеты, рассказывающая о том, что Сандер готовится объявить о своей помолвке. Чувство вины мгновенно улетучилось. Чувство вины, но не гнева. И все же Сандер до сих пор горевал о нем.
После смерти деда он еще раз поклялся никогда не жениться.
Злой рок посмеялся над ним — семена его судьбы уже были посеяны, и не только посеяны, но и дали всходы.
Сандер снова повернулся к компьютеру, но это было бесполезно. Поток воспоминаний о роковой ночи, проведенной с Руби, словно хлынул в открытую дверь, и теперь ее было невозможно закрыть.
Гостиничный номер с темной мебелью был сумрачным и тихим, тяжелые занавеси не пропускали шум улицы, но в то же время усиливали звук прерывистого дыхания Руби. Груди ее поднимались и опускались под обтягивающей, с большим вырезом кофточкой. Свет от лампы — включенной, когда расстилалась кровать, — падал на выступающие соски. Когда Руби увидела, что Сандер смотрит на них, она подняла руку, будто защищаясь от его взгляда. Сандер помнил, что этот бесхитростный жест взбесил его. Руби явно притворялась порядочной девушкой, хотя он прекрасно знал, кто она такая. Сандер разозлился на нее не меньше, чем на деда. Столкнулись два гнева и, объединившись, удвоили натиск Сандера, пробудив в нем дикое желание овладеть этой потаскушкой.
Он подошел к Руби, опустил ее руки вниз. Ее тело слегка дрожало в его объятиях. Помедлил ли он, пытаясь справиться с яростью, охватившей его, или ему просто хочется считать, что он помедлил?.. Нет, Сандер не мог справиться с собой, взять себя в руки, обуздать эмоции. Это было отвратительно. Но Руби — он это запомнил — придвинулась к нему ближе, а не отступила назад, и тогда он стащил с нее блузку вместе с бюстгальтером, обнажив груди. Его действия были инстинктивными, порожденными больше гневом, чем страстью, но вид нагой девушки, ее обнаженных грудей идеальной формы превратил его гнев в столь же сильное желание. Сандер мечтал об одном — прикоснуться к ним, поласкать их, облизать языком призывно напрягшиеся соски.
