Леона Арленд - Любовь всегда риск
— Думаю, он не пожалеет, обретя вечную молодость, — пожал плечами Джастин. — Тогда даже двадцать лет в тюрьме для него не будут потерей времени…
Джессика и не заметила, как оказалась в его объятиях. И когда он вошел в нее, продолжала улыбаться, а ее тело трепетало от наслаждения…
Теперь, вспоминая о прошедшей ночи, она по-прежнему улыбалась. Но мерное течение приятных мыслей нарушил резкий дверной звонок.
Джастин! Конечно же это он! Он соскучился по ней, почувствовал, что она его ждет, — и вернулся. Заехал к себе, переоделся и вспомнил, что ушел не попрощавшись, когда она спала. Может, даже привез с собой одежду, как она и просила.
Улыбка ее стала шире. Если Джастин хотел сделать ей сюрприз, то она для него тоже кое-что приберегла!
Молодая женщина вскочила с кровати и выдвинула ящик комода, где лежал еще не распакованный подарок… себе самой или все-таки любимому? В общем, это был комплект на редкость соблазнительного белья. Джессика увидела его в витрине и не удержалась от покупки, причем стоил он дороже иного платья.
Настойчивый звонок в дверь повторился.
— Иду! — крикнула молодая женщина, разрывая целлофан обертки. На свет явились крохотные трусики из черного атласа и кружев и такой же эфемерный лифчик, украшенный перышками.
Интересно, что подумает Джастин, увидев ее в таком виде? Возможно, он захочет остаться подольше… Возможно, даже решит, что одного прощального поцелуя недостаточно.
Джессика бросила халат на спинку кровати и поспешно облачилась в обновку. Проходя мимо зеркала, она окинула себя быстрым взглядом и убедилась, что не ошиблась в выборе. Она выглядела сногсшибательно! Даже слегка всклокоченные со сна волосы придавали ей еще сексуальности с оттенком нарочитой небрежности. Для довершения образа нужен был последний штрих. И Джессика взяла с туалетного столика серебряный браслет — бабушкино наследство.
Как раз то, что надо! Матовый блеск серебра на смуглом запястье при почти полной наготе был как последний мазок художника, завершающего полотно.
В дверь снова зазвонили — и на этот раз уже не отпустили кнопку звонка.
— Да иду же! — отозвалась Джессика, улыбаясь его нетерпению. Этот мужчина еще не так бы звонил, если бы знал, что его ждет!
Она старалась, чтобы голос ее звучал как бы спросонья. Незачем раскрывать свои секреты раньше времени.
— Я просто должна надеть кое-что… Не стоит так трезвонить! Сейчас открою!
Сама мысль о том, что через несколько минут они займутся любовью, наполнила ее жилы огнем. Пряча улыбку, Джессика подошла к двери и взялась за ручку.
— Ну что? — спросила она, резко распахивая дверь, чтобы эффект был как можно более ошеломляющим, — ты вернулся меня поцеловать?
Джессика была настолько уверена, что это Джастин, что даже не подумала взглянуть в глазок…
Ее сердце на миг остановилось, а потом с бешеной силой забилось уже где-то в животе.
Какая же она дуреха! Это же Лондон, а не необитаемый остров! Нельзя открывать дверь, не удостоверившись, кто стоит с другой стороны. А если бы это оказался грабитель?
Впрочем, в данной ситуации грабитель показался бы Джессике предпочтительнее. Как и Айвен Ричардсон, посланный начальницей проверить, куда подевалась мисс Спайк. Нет, за дверью молчаливой группой стояла вся семья Джессики. Сегодня же суббота, только теперь вспомнила молодая женщина. Как можно было забыть?
Впереди стоял ее отец — это именно он нажимал на кнопку звонка. Мистер Бартлми Спайк собственной персоной, в деловом сером костюме с иголочки, с небольшим дорожным саквояжем в руке. И выражение глаз у него было такое, словно почтенный бирмингемский детектив увидел трехголового дракона вместо любимой дочери. Из-за спины отца выглядывала, вытягивая шею Пруденс. Глаза у нее были такие же огромные, как у отца. Ее муж Николас, вмиг потерявший светский лоск, топтался на заднем плане, тоже не в силах проронить ни звука.
Первым побуждением Джессики было захлопнуть дверь. Но она, конечно, не сделала ничего подобного. Потому что большей глупости и трусости нельзя было и представить! Вместо того она продолжала стоять, не в силах ни пригласить гостей войти, ни отступить в глубь квартиры.
Первой молчание нарушила Пруденс. Высокая, слегка располневшая после родов, с высоко взбитыми рыжеватыми волосами, она прочистила горло и произнесла довольно язвительно:
— Ох, сестренка… кажется, мы пришли не вовремя.
Улыбка Пруденс больше напоминала гримасу. Она оглядела сестру с головы до ног взглядом, в котором смешались зависть и возмущение.
— Кажется, ты ждала кого-то другого…
Джессика не рассчитывала, что ее родственники тактично удалятся, поняв столь простую истину. Однако и отрицать очевидное тоже не собиралась.
— Да, — кивнула она, — именно так… Я вас не ждала. Но раз уж вы приехали… добро пожаловать.
Черное кружево больше привлекало внимание к некоторым частям ее тела, нежели прикрывая их. Поэтому Джессика чувствовала себя ужасно неловко, стоя в таком виде перед двоими мужчинами. Если ее отец отвел глаза, то Николас, напротив, вовсю таращился на Джессику. Так продолжаться долго не может, решила она. Того и гляди из соседних квартир начнут выглядывать люди: когда так много людей собирается на лестничной площадке, можно заподозрить неладное. Джессика так и слышала их встревоженные возгласы:
— Что случилось? Что-то с леди из квартиры напротив, да? Нужно вызвать полицию!..
Из спальни донесся телефонный звонок.
Джессика отступила в сторону, делая родственникам приглашающий жест. Отец первым переступил порог, за ним потихоньку просочились остальные. Пруденс сразу же заметила через открытую дверь спальни неприбранную постель и огромный букет роз на столике. Постель Джессики имела такой вид, будто на ней происходили соревнования по вольной борьбе: простыни скомканы и сбиты, одна подушка на полу, халатик свешивается со спинки кровати… А главное, по всей комнате — фотографии Джастина. Джастин в студии, оседлавший стул… Джастин за рулем автомобиля… И самое ужасное — Джастин в дверях секс-шопа. Словом, те самые снимки, которые она сделала накануне первой ночи любви…
Телефон все продолжал звонить. Джессика могла только молиться, чтобы это оказалась не мисс Метьюз. При всех своих родственниках соврать начальнице, что заболела, она ни за что бы не смогла. Кто бы это еще мог быть? Может, кто-то из подруг или клиенток? Или, например, Том? Он часто звонил Джессике, расспрашивая, как продвигаются поиски работы для него.
Чем дольше звонил телефон, тем напряженнее становились лица родных. Отец посуровел так, что его карие глаза стали почти черными. Нельзя было дать ему заподозрить, что дочь что-то от него скрывает!
