Анна Андерсон - Ласковый хищник
— Я имею в виду, что в подобных историях часто важен не сюжет, а слова, сказанные как бы между прочим. Вот Сол не отдал Бэт жизнь ради любви, а отдал ради ребенка. И как он говорил про то, что у любви короткая жизнь, про болезни…
— Ну он же доктор, — попробовал пошутить Джон.
— Нет, это не то. Он, наверное, прав. Любовь такая непрочная штука, просто какое-то мгновение по сравнению с жизнью. Ах, Джон… — Кэролайн взяла его за руку и прижалась к ней лбом.
Джон осторожно погладил ее волосы. Он хотел что-то сказать, но в это время у него в кармане задребезжал мобильный.
— Это Рут, — извиняющимся тоном произнес Джон.
Кэролайн кивнула.
— Да, дочка. — Джон прижал трубку к уху и долго слушал, что говорила Рут. Постепенно лицо его менялось, сначала он улыбнулся, потом насупился и, наконец, помрачнел.
— Дай-ка мне поговорить с бабушкой, Рут, — сурово сказал он. — Почему не может подойти? Ищет капли для дедушки? Да, слышу! Отлично понимаю! Ладно, Рут, разберемся, когда я приеду. Что им сказать? Скажи, что тут хорошая погода и, пожалуйста, не говори больше ничего! — Он вздохнул и нажал кнопку отбоя, потом покачал головой. — Вот ведь несносная девчонка!
— Что случилось? — встревоженно спросила Кэролайн. — И зачем капли для дедушки?
— Сердце у него слабое, поэтому, когда ему заявляют, что его сын собирается жениться на японке-миссионерке и уехать в Африку налаживать связи с африканской общественностью, то ему может стать плохо, — мрачно ответил Джон.
— И зачем Рут все это насочиняла? — расхохоталась Кэролайн.
— Это она специально для дедушки, чтобы он, когда увидит тебя и ему станет плохо уже от счастья, ни слова не возразил против моей женитьбы.
— А он что, настолько против твоего повторного брака?
— Да что ты! Просто вечно ворчит на маму в шутку. Вспоминает, какой он был до женитьбы, молодой, и волосы у него были густые, и брови темные. А теперь, мол, старый и лысый. И все приговаривает, что это семья его довела. А Рут с детства это всерьез воспринимает, вот и испугалась, что он не позволит мне жениться. Но маме-то она совсем другого наговорила. Не удивлюсь, если теперь ты для нее стоишь где-то между ведущей кулинарного шоу и Мелани Уилкс, которая мечтает только о том, чтобы гладить мне рубашки и иметь десять детей. По крайней мере, для другой невестки мама не бросилась бы прямо сегодня выбирать по каталогу свадебное платье.
— Что? — Кэролайн даже поперхнулась.
— Именно! Рут не звонила весь день, потому что они с бабушкой составляли список гостей на нашу свадьбу. И поспорили, приглашать ли Браунов. Вот, решила у меня справиться, стоит ли это делать.
— Кто такие Брауны? — В голосе Кэролайн прозвучала угроза.
— Наши соседи, вернее соседи моих родителей. Милая, прошу тебя, не сердись, это же все Рут, ты же ее знаешь!
Кэролайн встала из-за стола и молча направилась к выходу. Быстро расплатившись, Джон догнал ее.
— Ты обиделась? — Он попытался обнять ее за плечи.
— Нет, нисколько. — Кэролайн мягко высвободилась из его объятий. — Просто, Джон, мы с тобой отправляемся в небольшое путешествие, а твоя дочка уже считает, что мы женаты. Что же дальше-то будет?
— А разве не может быть так, как мечтает Рут? Ты ведь сама сегодня хотела внести ясность в наши отношения, выпытывая у меня все о Беверли.
Кэролайн некоторое время шла молча, глядя под ноги, чтобы не споткнуться на узкой тропинке.
— Это совсем другое. Не хотелось быть одной из многих. Но все развивается так стремительно… — тихо, словно про себя, сказала она. — Я не знаю, ничего не знаю, Джон. Прости меня.
Они вышли на дорожку, ведущую к гостинице.
— Ты не знаешь, любишь ли меня? — Джон тоже говорил тихо.
— Дело не в этом. — Кэролайн остановилась, стараясь в темноте разглядеть лицо Джона, поймать его взгляд. — Совсем не в этом. Просто семья — это очень серьезно. И кроме того, я не думала, что наши отношения так глубоко затронут кого-то еще.
— Ты говоришь о Рут?
— О ней, о твоих родителях. Все так сложно, милый.
— Понимаю, — грустно отозвался Джон. — Но и ты пойми Рут. Она никогда не знала своей матери. Конечно, бабушка баловала ее, воспитывала, как могла, но мама для нее — это просто навязчивая идея. Помню, как-то мы сидели всей семьей и вспоминали наше с сестрой детство. Однажды нам серьезно влетело за то, что мы накормили старого соседского кота чесноком. Бедная зверюга чуть не умерла, а мы только хотели уберечь его от гриппа, нам всем тогда давали чеснок. Так вот, моя матушка так рассердилась тогда, что даже отвесила нам по звонкой оплеухе. Сыновья моей сестрицы поморщились при упоминании об этом, а Рут вдруг очень серьезно сказала, что мамы имеют право на такое и что она бы никогда не обиделась на маму, если бы получила за дело.
— Да, бедная девочка. Вот видишь, Джон, нам надо быть очень осмотрительными, чтобы не обнадежить ее раньше времени, не ранить.
— А меня? — спросил Джон, открывая дверь их номера.
— Что тебя? — не поняла Кэролайн.
— Меня ты не боишься обнадежить и ранить?
— Да на тебе же броня в метр толщиной! — рассмеялась Кэролайн.
— Я тоже так думал до этих выходных, но, похоже, тот пулемет, что у тебя в сумочке, палит бронебойными снарядами. — Джон открыл дверь на балкон, в комнату ворвался соленый океанский воздух. — Так что теперь мне кажется, что я улитка, потерявшая свой домик. Кэролайн, я люблю тебя.
Кэролайн ничего не ответила. Тогда Джон взял Кэролайн за руку и повлек за собой на балкон. Они целовались, стоя у самого ограждения, и лунная дорожка, переливаясь на зыбких волнах, казалось, стелилась прямо им под ноги.
Джон легко поднял Кэролайн на руки и перенес в комнату.
— Подожди, — шепнула Кэролайн. — Я хочу видеть океан. Не включай свет.
Следующий день, воскресенье, получился суетливым. Наскоро позавтракав, Джон и Кэролайн отправились к океану, чтобы успеть искупаться перед отъездом. Выезжать нужно было пораньше, чтобы успеть выбраться на шоссе еще до того, как основная масса отдыхающих двинется по домам. Почему-то ни Джону, ни Кэролайн не хотелось разговаривать. Казалось, что прошедшей ночью они рассказали о себе друг другу все, что знали, и больше добавить было нечего. Кэролайн заметно погрустнела, когда они собрали свои немногочисленные вещи и погрузили их в машину, выезжая из отеля. Она долго оглядывалась на маяк и даже помахала ему рукой, словно прощаясь со старым другом.
По дороге остановились пообедать в том самом городке, где возлежал у океана старый пиратский галеон. Они отведали нежных крабов, а Кэролайн все же купила корзинку с океанскими раковинами, которые ей некогда было собирать на берегу. На главное шоссе они выехали, когда уже начало смеркаться. Вливаясь в поток машин, Джон и Кэролайн одновременно усмехнулись.
