Меллисент Гэмильтон - Дерзкое обольщение
Итак, игра перестает быть игрой, а значит, и вся ситуация меняется в корне, подумала Дорис, стягивая с себя полупрозрачные трусики и вставая под душ.
В какое‑то мгновение ей страстно захотелось, чтобы их мнимый роман стал реальностью, но в следующую секунду она напоминала себе, что счастье — вещь настолько эфемерная, настолько непрочная, что нельзя строить свою дальнейшую жизнь на столь зыбком материале. Свобода и независимость куда важнее. Но, с другой стороны, на что они ей, когда от одного лишь прикосновения этого мужчины у нее голова идет кругом?
Глупо было отрицать, что для Рикардо она являлась идеальной партией: красивая, материально обеспеченная, образованная и… И сексуальная?
Но даже если она и в самом деле испытывает что‑то похожее на любовь по отношению к Рикардо, не рискует ли она именно по этой причине попасть в безоговорочную зависимость от него? Одна мысль, что мужчина может командовать ею, приводила Дорис в состояние дикого возмущения.
Накинув на себя шелковый халат, она с феном в руке перешла к зеркалу и почти что высушила волосы, когда в дверь позвонили. Дорис нахмурилась. Она ничего не заказывала, а уж тем более никого к себе не приглашала. Запахнув полы халата, она нехотя открыла дверь.
— Рикардо! Ты? — вскрикнула она и покраснела. — Какими судьбами? Что ты здесь делаешь?
— Ты позволишь мне сперва пройти, а затем уже отвечать на все твои вопросы?
— Конечно, — растерялась Дорис, отходя в сторону и пропуская его в номер. Вообще‑то более неудачного момента для приема гостя трудно было придумать: прически никакой, макияж — на нуле, из всей одежды — один халат. Смущенно отвернувшись, Дорис торопливо пояснила: — Я только что вышла из‑под душа.
— И что с того? — спросил он. — Ты выглядишь сейчас на шестнадцать лет.
— Спасибо, — нервно отозвалась она. — Но твое появление — это действительно сюрприз. Выпить хочешь?
— Пожалуй. Пока ты будешь одеваться.
Странная нота прозвучала в его голосе и Дорис резко обернулась.
— Отец? — спросила она, испуганно глядя Рикардо в глаза.
— Сердечный приступ, — тихо сказал он. — Когда я вылетел, начиналась операция. Я зафрахтовал частный самолет до Мельбурна, а до аэропорта доедем на такси — оно ждет внизу. Тебе нужно только одеться.
— Фред?..
— …Ждет тебя в госпитале. — Чуть наклонившись, Рикардо коснулся губами ее волос. — С Теодором все будет о'кей. Операцию делает лучшая в стране бригада хирургов, и они обещают ее успешный исход.
Дорис чуть пошатнулась. Ухватившись за дверной косяк, она сделала глубокий вдох и затем уже направилась в спальню.
— Формальности с выездом из номера я уже уладил, — сообщил Рикардо, когда Дорис вышла, одетая в полосатую футболку и белые хлопчатобумажные брюки. — Тебе нужно с кем— нибудь увидеться перед отъездом?
— С фотографом. Буквально на пару фраз.
— Хорошо, иди. Я буду ждать тебя в такси.
Через два часа они приземлились в аэропорту Мельбурна, а в восемь вечера усталый, но безупречно одетый Фред встретил их в приемном покое больницы.
Дорис со слезами на глазах упала в объятия брата, прижалась щекой к его груди.
— Что же это такое происходит, Фредди? — всхлипнула она.
— Ничего страшного, малышка, — попытался успокоить ее брат. — Операция прошла успешно, и отец сейчас в реанимации.
Дорис резко вскинула голову. Слово «реанимация» звучало устрашающе.
— Обычная мера предосторожности после таких операций, — пришел на выручку Рикэр— до. — Дня два подержат, увидят, что причин для беспокойства нет, и переведут в обычную палату.
Какая странная штука — жизнь, с горечью подумала Дорис. Сегодня ты есть, а завтра нет.
— Можно его увидеть? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Врачи, думаю, будут против, — покачал головой Рикардо. — Он еще не отошел от наркоза… Наверняка не пустят.
Словно не расслышав его слов, Дорис повернулась к брату:
— Фредди, почему ты молчишь!
— Рикардо прав, золотая моя. Здесь командуем не мы, а врачи. — Он ободряюще потрепал ее по плечу. — Пускай Рикардо проводит тебя домой. Я в курсе всех событий, и если появится какая‑то новая информация, позвоню.
Дорис сидела в машине бледная и подавленная, и только когда они остановились возле ее дома, до нее дошло, что они уже приехали. Рикардо пришлось довести ее до двери квартиры и самому отпереть замок.
— Спасибо тебе, — искренне поблагодарила она. — Спасибо за все, а особенно за самолет. Если бы не ты, я вернулась бы не раньше завтрашнего утра.
— Я сооружу что‑нибудь из еды, — сказал Рикардо. — В самолете ты ведь ни к чему не притронулась.
— Я совсем не хочу есть.
— Но червячка заморить все‑таки надо, — сбрасывая пиджак и закатывая рукава, возразил он. — Как насчет омлета?
Дорис машинально прошла на кухню, села в стороне и рассеянно смотрела, как он ставит на огонь сковородку, разбивает в миску яйца, затем нарезает и бросает в смесь ветчину, сыр, режет помидор.
Через какие‑нибудь десять минут она сидела за столом, и медленно пережевывала омлет.
— Очень вкусно, — сказала она Рикардо, когда тот принес ей кофе с густой пеной. — Оказывается, у тебя совершенно нет недостатков. Сплошные достоинства.
— Неужели я наконец‑то заслужил хоть какой‑то комплимент! — усмехнулся он. — Я больше привык к разносам с твоей стороны, причем без всякого на то повода.
— Это точно, — улыбнулась Дорис, доедая омлет. — Стоит нам столкнуться, как сразу искры летят.
— А не задумывалась почему?
— Что касается меня, то таким образом я реагирую на твои попытки командовать мною. — Положив вилку и нож на пустую тарелку, она отодвинула ее к центру стола. — Лучше не будем ничего выяснять — опять я заведусь. А сегодня мне не хочется никаких ссор.
— Тогда перейдем в гостиную и там спокойно попьем кофе и посмотрим телевизор.
— Как скажешь, — пожала она плечами. Когда кончился фильм из какого‑то сериала, Рикардо вздохнул и резко поднялся с кресла. Дорис похолодела, испугавшись, что он сейчас уйдет. Она растерянно встала с дивана и оказалась совсем рядом с ним. Замерев, она ждала, что будет дальше. И вот, словно в замедленной съемке, Рикардо медленно поднял руку, нежно коснулся ладонью ее щеки, а затем приблизил губы к ее губам.
Поцелуй был бережным, почти робким, и Дорис чуть не зарыдала от внезапной жалости к себе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой потерянной и одинокой, никогда в жизни так отчаянно не нуждалась в присутствии другого человека.
Рикардо поднял глаза, и Дорис глядела в эти два бездонных черных омута с такой мольбой, слово ждала от него какого‑то чуда.
