Дэй Леклер - Поймать призрака
– Тогда объясни это. – Она ухватила его за рубашку и дернула. Закинула руки ему за шею и поцеловала крепко и долго. Но если ожидала встретить сопротивление, то очень ошиблась. Он обнял ее, притиснул и ответил на поцелуй. И снова они были охвачены желанием таким отчаянным, что у нее помутилось в голове. Потом они слились в одно целое, и она почувствовала, будто возносится к звездам. В этой реакции не было ничего рационального. Абсолютно ничего.
Ей пришлось оторваться, чтобы перевести дыхание, но говорить внятно она смогла не скоро.
– То, что мы испытывали, – произнесла она, задыхаясь, – это была химия, да?
Он жадно глотал воздух.
– Да. Летучие соединения, если я не ошибаюсь. Она смотрела, все еще держась за его рубашку.
– И ничего иррационального, неощутимого, непостижимого?
– Нет, если в определения этих слов не входят вожделение, суетность и… не повторить ли нам?
Ее накоротко замкнутые мозговые клетки начинали работать.
– Дай-ка я уточню. Ты испытывал такие ощущения с каждой женщиной, которую целовал?
Он отодвинулся на дюйм, глядя с подозрением.
– О чем это ты? Чего добиваешься?
– Я добиваюсь «да» или «нет», – ответила она. – Потому что, если ты скажешь «да», значит, все эти годы я делала что-то неправильно, и хотела бы знать что.
– Тебя так не целовали раньше?
Она покачала головой.
– Нет. Определенно нет. Абсолютно.
Его лицо стало хищным.
– Ты бы хотела, чтобы тебя снова так поцеловали?
– Да. – Она отступила, пока он не перешел от слов к делу. – Но не только из-за суетности и вожделения. И не только потому, что ты хочешь повторить.
Он сложил руки на груди.
– Понимаю. Ты хочешь также иррационального, неощутимого и непостижимого.
– Наверное, да. – Она задумалась. – Да. Я хочу того, что было у Наны и моих родителей. Я хочу… мне нужно… непреходящее.
Его лицо стало отчужденным.
– Я солгал бы, сказав, что способен на такое. Это не в моих правилах. Я не склонен декорировать физическое желание миленькими бантиками и ленточками. И я не верю в долгие связи. Я могу принадлежать кому-то. Но не полностью.
– То, что для тебя иллюзия, для меня – факт, – пыталась объяснить она. – Мне нужны бантики и ленточки жизни. Я пропала бы без них.
– Рейчел, я парень простой и карты под стол не прячу. Я не люблю фокусы. Не люблю ложь. И я не люблю надувательства. Поэтому скажи, с чего вдруг возник разговор о постоянных отношениях? Насколько отчаянно ты решила защищать свое привидение? Настолько, чтобы использовать для этого секс?
Она не сразу осознала смысл его слов. А когда осознала, ей показалось, будто внутри у нее что-то умерло. Лучше узнать сейчас, говорила она себе. Лучше знать, что до звезд не дотянуться. Лучше узнать это, пока жажда прикоснуться к ним не станет слишком сильна.
– Я уже говорила тебе. Никогда, в каком бы отчаянном положении я ни находилась, я не смогу использовать секс для достижения какой-то цели. Как тебе только в голову такое пришло?
– Потому что уже была одна попытка.
Он оглушил ее этим кратким ответом.
– Не с моей стороны, – огрызнулась она. – Только не с моей стороны.
Он промолчал, а ей так хотелось узнать, поверил ли? Насколько она успела узнать мистера Факты и Цифры, чтобы поверить, ему было нужно провести научный эксперимент. А насколько она успела узнать, как теряет контроль над собой в его присутствии, она бы этот эксперимент провалила. Безнадежно.
Он шагнул вперед, схватил ее плечи и нежно провел большим пальцем по ключице.
– Я шел сюда с намерением держать чувства на запоре. Меня влечет к тебе, Рейчел. Признаю. Я даже хочу продлить наши отношения на какое-то время. Но не надейся, что я позволю такой посторонней вещи, как сентиментальные чувства, повлиять на мои эксперименты.
Она закрыла глаза.
– Не бойся, – прошептала она. – Больше не помешают.
Он наклонился и поцеловал ее, страстно, жадно. Еще один – последний – раз коснулась она звезд, прежде чем с мукой оторваться. Потом побежала, побежала через двор, через ворота, открывающиеся в чистое поле. Она понимала, что бежит от того, чего желает более всего на свете из всех сокровищ, земных и небесных.
Что-то беспокоило Рейчел. Она никак не могла понять что, но какая-то мысль занозой сидела в мозгу и не давала расслабиться. Она в сотый раз обошла гостиную.
– Рейчел, милая, – сказала Нана, повернув голову в светло-лиловых кудряшках. – Я не могу сосредоточиться на передаче, когда ты каждые пять минут мелькаешь перед экраном. И теперь я никак не могу понять, какая это утка: лесная или дикая. Может получиться очень неудобно, если я повстречаюсь с ней когда-нибудь.
Рейчел присела рядом с бабушкой.
– Нана, почему Мадам Зуфало не хочет, чтобы Зак ее видел?
– Так вот что тебя беспокоит! Вопрос несложный. Если я на него отвечу, ты дашь досмотреть передачу об утках?
Рейчел была поражена.
– Ты знаешь?
– Конечно, знаю. Люблю задавать вопросы в лоб. Это придает жизни смысл. Я с самого начала заметила, что Мадам странно реагирует на имя Зака. Вот я и задавала лобовые вопросы, пока не получила лобовой ответ.
– Который гласил?..
– Однажды наш милый профессор разоблачил ее призрака. Это на нее очень тяжело подействовало. Она сказала, что утратила веру на многие годы. Даже оставила на время свою работу. И только в этом году восстановила в себе способности медиума.
Рейчел свела брови.
– Как же Зак разоблачил ее призрака?
– Не знаю, – озадаченно ответила бабушка. Какая интересная тема. Завтра же утром я первым делом задам ей вопрос в лоб. – Она огорченно прищелкнула языком. – Ну ты посмотри. Передача закончена. Теперь я никогда не узнаю, которая утка была лесная, а которая – дикая.
– Я возьму тебе книгу в библиотеке.
Нана просияла.
– Вот славная девочка! А теперь помоги мне добраться до кровати. Мне нужно хорошо выспаться, чтобы хватило сил добиться толку от Мадам Зуфало. – Выцветшие голубые глаза озорно блеснули. – Она, знаешь ли, крепкий орешек.
Полчаса спустя Нана была готова ко сну. И, будто дождавшись этого, зазвонил телефон.
– Мисс Эйвери? Это Гектор, ночной сторож на Ранчо.
– Привет, Гектор! Как себя чувствует Мануэльчик? Я слышала, у него корь.
– Хорошо, мисс Эйвери, уже совсем хорошо. – Он долго молчал, потом сообщил: – Я звоню, потому что здесь какая-то странная женщина валяет дурака с профессорским оборудованием. Она говорит, что работает на вас и чтобы я оставил ее в покое. Я и решил позвонить вам, уточнить.
– Мадам Зуфало?
– Если она носит большую, старую, блестящую шапку и широкое платье наподобие пижамы, то она самая. Я думаю, не надо бы ей трогать профессорские штуковины. Может, вам лучше прийти и поговорить с ней?
