Анастасия Доронина - Встреча вне расписания
— Если бы не ты, ничего этого не было бы… — прошептала она так же негромко.
— Чего — ничего?
— Ничего… Ни удачи, ни моего Севера, ни твоих динозавров… Ни этой минуты.
— Нашей минуты.
— Да. Нашей минуты.
Углубление, в котором лежали кости, быстро наполнялись выступавшей из-под земли водой. Прибывшие из Архангельска эвакуаторы извлекали их, работая по пояс в грязной жиже.
Большинство фрагментов были заилены, были вмурованы в глину и в мерзлую, даже в такую теплую погоду, землю. Некоторые из них после очистки просто рассыпались в руках, что заставляло профессора Смышляева вскрикивать тонким женским голосом и хвататься за сердце. И все же скелет стигозавра в конце концов был извлечен и отправлен в лабораторию.
* * *Два с половиной месяца спустя они в обнимку бродили по Москве и останавливались у каждой стеклянной витрины, чтобы посмотреться в нее и показать друг на друга пальцем. Два с половиной месяца они не видели себя в зеркале в полный рост. Два с половиной месяца — небольшой срок в человеческой жизни, но он кажется бесконечным, если ты проводишь его так далеко от всех благ цивилизации.
— Смотри, я, кажется, похудел! Ну точно. Стал тощий, как селедка. Не царапаю тебя своими костями, когда обнимаю?
— Царапай, пожалуйста, если тебе нравится обнимать такую неухоженную женщину, как я. Смотри, у меня лицо обветрилось. И ногти обломаны, а когда-то был такой роскошный маникюр!
— Все это такая ерунда в сравнении с тем, что нам удалось проделать! Это была самая удачная экспедиция в моей жизни.
— Потому что мы нашли динозавра?
— Нет. Потому что я нашел тебя.
Между ними не было еще ничего решено — ни как они будут жить дальше, чем заниматься, останется ли она в Москве или переедет к нему в Архангельск… Но одно Рита знала точно: они не расстанутся. Разве возможно было расстаться после всего того, что они пережили?
…А потом наступала ночь, и сердца начинали таять… И приходила Она — Любовь, сама большая проказница на земле, неуловимая и сиюминутная, с невидимым ароматом и прикрытыми глазами. Она приходила к ним в ночном полумраке, наклонялась к щеке, и целовала приоткрытые губы, и шептала что-то почти беззвучно — лишь легкий ветерок слетал с ее губ. И дотрагивалась холодным кончиком пальца до самого сердца, и забирала его — навеки, навсегда…
* * *— Костя! С ума сойти можно! Представляешь, это она!
Оператор Васька Отойди-не-Отсвечивай ворвался в кабинет Забелина и остановился возле стола, вращая глазами. Вид у него был до крайности потешный.
— Я смотрю, ты уже сошел, — недовольно заметил Забелин, поднимая голову от бумаг, стопками сваленных на его столе. — Что ты орешь-то? Да еще за двадцать минут до эфира. Кто — «она»? Английская королева?
— Да Ритка же! Ритка Мурашко! Марго! Наша Ритка, та самая!
— При чем тут эта Мурашко? — Забелин встал, с шумом отодвинув кресло, и шагнул к Ваське. До сих пор никто из сотрудников телецентра в присутствии Забелина не решался упоминать о Рите. Хотя за его спиной журналисты и технари с удовольствием шептались, передавая друг другу подробности того знаменитого вечера — как звезда экрана бежал по дороге к метро, сверкая голыми ляжками, в то время как его брюки ехали следом в его же машине. Но при Косте каждый старался делать вид, что уже давно не помнит никакой Риты-журналистки.
— Костя, ты только не волнуйся…
— А почему я должен волноваться?
— Ну если тебе все равно, то тем лучше. Я просто подумал, что надо тебя предупредить.
— Да о чем, дурья голова?!
— О том, что она… Марго… Сейчас в гримерке сидит…
— Что-о-о??!!
— Костя, Костя! — попятился Васька. — Я не виноват! И никто не виноват! Я только предупредить зашел… Так получилось…
— Как?! Как ЭТО могло получиться?!
— Ну ты же сам сказал найти ту девчонку, которая возле Кеми почти что целого динозавра нашла! Сам на планерке разорялся — мол, хоть землю носом ройте, но сделайте так, чтобы мы были первыми, кто их на всю страну покажет! Девчонки-редакторши и давай стараться! Когда в первый раз фамилию ее услышали, подумали — совпадение! Ну не может быть, чтобы наша Ритка, которая в трех соснах заблудиться могла и двух слов никогда без ошибки в эфир не произносила, вдруг оказалась на Севере, да еще и с динозаврами согласилась дело иметь! Узнали телефон, позвонили, попали на квартирную хозяйку, та согласилась этой Мурашке наше приглашение передать, пропуск ей заочно выписали. И вот, представь, захожу я теперь в гримерку посмотреть, что же это все-таки за первопроходчица такая, а там — Марго собственной персоной! Наша, наша Ритка Мурашко! И какой-то мужик с нею. За руки держатся!
— Зачем она там?! А?
— Так на передачу пришла! В качестве героини! К тебе, на «Нулевую версту»!
— Гони ее отсюда, — прошипел Забелин сквозь зубы, приближаясь к Ваське вплотную.
— Ты что, Костя?! У нас передача заявлена, мы же анонс дали! За такое дело, знаешь… За срыв эфира мы можем сами с работы полететь!
Резко отвернувшись, Забелин на негнущихся ногах пошел обратно к столу и мешком плюхнулся в кресло. Закрыл лицо руками и замолчал, не в силах представить, что сейчас ему, Константину Забелину, придется выходить в эфир и на глазах у своих коллег и миллионов телезрителей брать интервью у человека, которого он, пожалуй, ненавидит… Да, ненавидит! И поделать ничего нельзя — придется не только делать вид, что его живо интересует сенсационная находка этой… Риты (даже про себя он не мог назвать ее по имени, не передернувшись при этом), и выражать «огромную благодарность» от имени «всех нас».
Это было равноценно еще одному позору. Которые ему снова придется пережить по милости этой девицы!
— Костя, — заглянула в дверь звукорежиссер, — до эфира десять минут. Пора.
* * *— Не волнуйся, я буду все время держать тебя за руку, — шепнула Рита, в последний раз поправляя Глебу его непокорный вихор на затылке.
— Не держи меня за ребенка. Я совсем не волнуюсь.
— А я волнуюсь.
— Ну тогда я сам буду все время держать тебя за руку.
Он держал ее за руку все время, пока шел эфир — все полтора часа, которые они просидели под слепящими софитами в студии «Нулевой версты».
— Что привлекает вас в путешествиях? — спрашивал Забелин у Глеба.
— Страсть к состязанию, сочетающаяся с любознательностью; переживание приключений, возникающих каждый день; видение мира глазами художника. Меня не интересуют просто физические усилия, необходимые на пути к Полюсу, при восхождении на Эверест, при плавании вокруг мыса Горн. Я получаю удовольствие, когда ко мне приходят духовные силы. Преодолеваю путь сначала духом, а потом уже телом. Как сказано: «Если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно», — отвечал Сваровский.
