Элис Детли - Оазис радости
Лицо Генри исказила гримаса гнева.
– Неужели ты до сих пор не поняла, что в голове ее матери гуляет ветер и самые бредовые мысли?
– Уж не такие бредовые, раз вы прожили вместе столько лет! – парировала Дороти и опять посмотрела на Шейлу.
Перехватив ее взгляд, Шейла спросила:
– А что еще говорила Маргарет о своих планах? Погуляет с Одри, пообщается, а дальше? Может, Элинор знает что-нибудь?
– Ни о каких особых планах она не рассказывала, – ответила Дороти и обратилась к только что подошедшей Элинор: – Вспомни, детка, что говорила Одри, когда уезжала со своей мамой.
– Одри обещала мне позвонить. У нас на вечер намечалась увеселительная программа, – доложила Элинор и посмотрела сначала на Шейлу, а потом на Генри.
Генри усмехнулся, перевел взгляд на Дороти и, прищурившись, сказал:
– Мы уезжаем. А тебя, Дороти, прошу немедленно сообщить мне все, что станет известно. Я буду дома. Всего наилучшего!
Остаток вечера Генри и Шейла провели в полном молчании. Он либо мерил шагами гостиную, либо звонил старинным приятельницам Маргарет. Везде ему отвечали, что она и Одри не появлялись. Одним словом, никто ничего не знал.
Наконец около полуночи Генри позвонил в Новую Зеландию матери Маргарет. Лавиния Холдер, внимательно выслушав Генри, похоже, не слишком удивилась звонку. Как только Маргарет получила письмо от Одри, сообщила она, сразу как с цепи сорвалась. Первым же рейсом улетела в Лондон. Что было в письме? Ей неизвестно. Дальнейшие планы Маргарет? Ее дочь не имеет привычки заглядывать дальше завтрашнего дня...
К утру Генри осунулся и почернел. Шейла тоже выглядела не лучшим образом. Где-то около десяти утра позвонила Дороти.
– Будто бы и не знала, да? Не поверю! Никаких завтраков, дома поест! Сейчас буду! – кричал он в трубку.
И уже на ходу, схватив ключи от машины, он сказал, что Маргарет только что привезла Одри к Дороти. Подробностей он пока не знает, но это уже не важно, главное – через час с небольшим Одри будет дома.
Когда Генри уехал, Шейла направилась в кухню. Повязав фартук, она принялась за стряпню. Оладьи с яблоками, любимое блюдо Одри, ей всегда удавались.
Натерев три крупных яблока, она вбила их в подошедшее тесто, добавила половину пакетика ванильного сахара и, накрыв миску полотняной салфеткой, поставила на подоконник, где вовсю хозяйничало солнце. Еще разок подойдет – и можно печь!
Шейла накрыла стол, достала апельсины и уже сделала сок, когда громко хлопнула парадная дверь. Генри и Одри вернулись? Шейла выглянула в холл и застыла. У зеркала стояла Маргарет и поправляла прическу.
Стройная, в белом костюме и темных очках, она выглядела великолепно. Шарм, конечно, великое дело! – подумала Шейла, но что касается Маргарет, он у нее какой-то поверхностный, словно вуаль, под которой проступают изгибы горбатой души.
– Здравствуй, Маргарет!
– Привет, незаменимая секретарша и большой друг моей семьи! Ты-то мне и нужна... – отчеканила Маргарет и двинулась на Шейлу уверенной походкой.
– Зачем же я тебе понадобилась? – грустно улыбнулась Шейла. – Однако прежде позволь напомнить, что я работаю секретарем в фирме «Рассел-Грейди» и попутно помогаю Генри и Одри, которых ты бросила. А жалованье, между прочим, платишь мне не ты, так что оставь свой тон – мы не на рынке.
– Ах, ах! Неплохо устроилась, должна заметить. Жалованье ей, видите ли, выплачивают... За какие такие услуги?
Маргарет направилась в кухню. Она напоминала идущую на всех парусах яхту. Вот уж кто действительно Клеопатра! Шейла молча пошла следом.
– Стряпаешь? – засмеялась Маргарет, стрельнув глазами по разделочному столику, вымазанному мукой.
– Собираюсь печь оладьи с яблоками. Одри их очень любит.
– О! – Маргарет закатила глаза к потолку. – Надо будет сказать Генри, чтобы он запретил раскармливать Одри, а то станет такой же квашней, как ты.
Шейла усмехнулась.
– Скажи! Он тебя непременно послушает. А ты могла бы и поблагодарить меня за то, что ухаживаю за твоей дочерью. Надеюсь, ты понимаешь, мужчине, да еще такому занятому, уроки, школа, каникулы – не под силу...
– Вот-вот, именно! Все дело в этом сверхзанятом мужчине. Воспользовалась ситуацией, потихоньку втерлась в семью и стала все подряд хватать... – Маргарет сняла очки и, сверля Шейлу взглядом, отчеканила: – Не случись то, что случилось, не видать бы тебе Генри!
– Послушай, Маргарет... – Шейла сделала попытку остановить словесный поток, но куда там...
– Восьмой год пошел, как ты работаешь у него на фирме, но что-то никто не клюнул на такую красавицу!
– Маргарет, успокойся, перестань... Не говори того, о чем потом будешь жалеть. Я понимаю, тебе не по себе, но Генри-то считает тебя благородной женщиной... Маргарет взглянула на часы.
– Не слишком налегай на мучное, дорогуша, Генри толстух не любит. Смотри, передумает и не женится на тебе!
Чуть ли не бегом она кинулась к дверям, а через минуту ее и след простыл.
Шейлу разговор с Маргарет выбил из колеи. Откуда она взяла, что Генри собирается на мне жениться? – недоумевала Шейла. Он прав, совершенно непредсказуемая женщина. Она пекла оладьи и вспоминала подробности неожиданного визита. На душе скребли кошки.
Когда хлопнула парадная дверь и Шейла услышала голос Одри, к ее горлу подкатил ком.
– Шейла, как хорошо, что ты дома! – Одри бросилась к ней и расцеловала. – А я такая голодная! Ура, оладьи! – Девочка повисла у Шейлы на шее.
– Одри, немедленно переоденься и вымой руки! – велел Генри, вошедший следом.
Одри умчалась.
– Шейла, что с тобой? На тебе лица нет.
– Ничего особенного, просто переволновалась, – ответила она, отводя взгляд.
Генри внезапно осенила догадка.
– Здесь была Маргарет? Что она тебе наговорила?
– Да, она заходила, но я так и не поняла, что ей было нужно.
– Скажи, что она говорила, а уж я как-нибудь соображу, за какой надобностью ее сюда принесла нелегкая.
– Она пыталась меня зацепить. Говорила, будто я втерлась в вашу семью, прибрала к рукам тебя и Одри, в общем, всякие несуразности...
– Могу себе представить! Ревность в ней взыграла после того, как Маргарет получила письмо от Одри.
После всех треволнений к Шейле вернулась способность здраво оценивать происходящее.
– А что было в письме?
– А вот и Одри! – воскликнул Генри. – Она сама тебе расскажет!
– Одри, ты посылала маме письмо, – сказала Шейла. – Что ты там насочиняла?
– Я написала чистую правду, к твоему сведению. Что ты влюбилась в папу, а он в тебя. И что мы живем очень хорошо. А вчера мама стала меня расспрашивать, ездишь ты домой или всегда здесь остаешься, а я ответила, как ты советовала: пусть спросит об этом у тебя. Потом мы ходили в кино, и мама уговорила меня переночевать у нее в отеле.
