Кортни Хенке - Огненный вихрь любви
— И поэтому прекращаем эту бессмысленную дискуссию, — пробормотала Эмма и вернулась к созерцанию пейзажа, пробегающего за окном.
Преодолев многочисленные пробки, они добрались до центра Сент-Луиса, на стоянку рядом с Миссисипи. Как только машина остановилась, Макс достал из кармана темные очки. Эмма не могла вспомнить: видела она их раньше или нет? Быстро одев очки, он выбрался из машины. Бенно помог Эмме и снова сел на свое место, а она подошла к ожидавшему Максу.
Гомон людской толпы, крики, смех и плач детей — звуки эхом отдавались у него в голове Макс заставил себя сосредоточиться, не обращать внимания на дезориентирующий шум.
С реки донесся гудок старенького буксира. Вот он и поможет Максу не сбиться с пути. Эмма не заметит его страха. Пусть беззаботно радуется жизни, она это заслужила.
— Внизу находится мемориал Джефферсона, — объяснял Макс, пока они пробирались мимо машин, поставленных на стоянку. — Но сейчас все это называют просто Аркой.
Эмма посмотрела на изящные стальные дуги, нахмурилась и перевела взгляд на Макса. Он казался таким далеким и неприступным. Они шагали по благоухающей аллее, и Эмме нестерпимо хотелось взять его руку, но она не смела. Иногда Макс останавливался на какое-то мгновение, а затем они снова продолжали свой путь.
Было еще рано, но у подножия Арки уже теснилась масса народа. Вот и их поглотило огромное человеческое море, Эмма едва заметила широкую реку, где вдалеке на волнах покачивались плавучие театры. «Что могло так расстроить Макса? — с грустью думала она. — На нас только один раз и поглядели, и то, скорее, это из-за его приятной наружности, чем из-за необычности костюма: очки и палочка. Ну так что же здесь такого?»
— Как насчет узи и патронов? — начала Эмма.
— Эмма, я не понимаю, о чем ты говоришь, — досадливо поморщился Макс.
— Ты опять окружаешь себя львами. Я думала, ты это делаешь только тогда, когда забираются в твой дом.
— Мы здесь, чтобы осматривать достопримечательности или заниматься психоанализом?
— Я в вашем распоряжении, сэр, — вздохнула Эмма, покорясь. — Куда?
Макс выпрямился и повернулся лицом к легкому бризу.
— Сюда, — холодно произнес он и пошел по тротуару, постукивая белой тростью по бетону. Внимательно наблюдая, Эмма молча следовала за Морганом. Поток людской нес их прямо к основанию Арки. Он преодолел ступеньки, ведущие вниз к маленькому музею, Эмма шла, не сомневаясь в нем, но беспокойство все больше охватывало ее. Неуверенность Макса передавалась ей.
— Ты видишь очередь за билетами? — спросил он. Эмма огляделась вокруг.
— Да.
— Где?
От отчаяния Эмма готова была убежать, куда глаза глядят. Конечно, он не будет просить провести до касс.
— Прямо, приблизительно в футах пятнадцати. В очереди четырнадцать человек.
Макс кивнул и пошел вперед. Маленький белокурый мальчик, облизывая клубничное мороженое, пристально следил за Максом. Эмма уже сожалела о своей затее, но твердо решила довести до конца. «Неужели он не понимает, что люди верят тому, что видят. Нацепив на себя эти очки и прихватив палочку, он надеялся, что на него будут меньше обращать внимания?» — думала Эмма.
— Мама! У него больные глаза?
— Томми, — одернула малыша женщина. — Простите, сэр. Вы же знаете, какие эти дети.
Эмма быстро взглянула на Макса. «Сейчас уйдем», — с испугом подумала она, но…
Лицо его подобрело, он опустился на корточки перед мальчиком и улыбнулся.
— Ничего страшного. Как тебя зовут? Томми?
— Да, — испуганно прошептал мальчик дрожащими губами.
— Томми, да, у меня больны глаза. Каким-то образом. Давно я попал в аварию, и теперь я не вижу, но не совсем.
Томми нахмурился, пытаясь разобраться в словах этого странного дяди.
— Сколько тебе лет? — Макс сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Больше трех, — мальчик вытянул липкую руку и показал четыре пальца. Макс нежно дотронулся до нее.
— Четыре? Ты большой для четырех.
— Я? — малыш от удивления подпрыгнул. — Ты что, меня видишь?
— Почти, — Макс настороженно поднял голову. — Томми, ты играл когда-нибудь в «приклей ослу хвост»?
— На дне рождения моего брата, — энергично закивал он. — Я победил!
— Помнишь, тебе завязывали глаза? Ты не видел осла, но хвост приклеил правильно? Как ты это сделал?
Томми снова задумался — светлые бровки сложились домиком, затем лицо прояснилось.
— О!
— Вот так-то, — Макс поднялся. — Но мы никому не расскажем, это будет наш секрет, хорошо?
— Хорошо.
Очередь зашевелилась. Мать Томми улыбнулась и прошептала: «Спасибо. Это было так мило с вашей стороны».
Купив билеты, они пошли к турникету. Макс остановился, укладывая банкноты в бумажник, Эмма, пройдя немного вперед, вытерла случайную слезу, шепча: «Да, Макс. Это было мило с твоей стороны».
Кабина медленно поплыла вверх. Они не разговаривали. Эмму немного укачало, и, когда они добрались до смотровой площадки, она поспешила выбраться из душной кабинки. Макс подвел свою спутницу к маленькому окошку, коих было целое множество.
Увиденное заставило Эмму забыть и о тошноте, и о мучительных сомнениях — перед ней расстилался многоцветным ковром огромный город.
— О, Макс, — восхищенно протянула она и положила руку на стекло, будто хотела дотронуться до этого волшебного ковра. — Как это великолепно!
Несколько минут Эмма стояла, не в состоянии отвести глаза от грандиозной картины, потом быстро и с упоением заговорила:
— Сверкающая красота развернулась перед нами, город виден, как на ладони. Но у меня не хватит сил описать великолепие огромных зданий, которые, подобно гранитным утесам, гордо возвышаются над старенькими домами прошлого столетия. Рядом с ослепительным куполом церкви зеленеет крыша городского суда или муниципалитета, а следом за ними раскинулся чудесный парк. Слева от него я вижу бетонный прямоугольник какого-то отеля, увенчанного рестораном со стеклянными стенами. Справа от парка расположилась высоченная антенна, как только стемнеет, она украсится красными огоньками, будто новогодняя елка…
Самозабвенная речь переливалась яркими образами и воскрешала забытые силуэты родного города. Эмма стала его глазами, и Макс слушал с наслаждением.
— Сент-Луис сейчас возрождается как новый современный город, — вежливо вставил он, испытывая странное умиротворение. — По крайней мере, нам, его жителям, нравится так думать. Видишь большое здание с верхушкой в виде лестницы?
— Да.
— Это «Юнион Стейшн». Несколько лет назад на этом месте был полуразвалившийся дом, а теперь отель, магазины. Невероятно. Мне бы хотелось сводить тебя туда.
