Лаура Дэниелз - Свет любимых глаз
Арни прищурился, но она уже повернулась уйти.
— Приятных сновидений, солнышко.
Вздрогнув, Люччи на миг застыла.
А вот это уже нечестно! — промчалось в ее голове. Вовсе незачем играть с такими интимными вещами.
Дело в том, что эту фразу Арни обычно произносил, когда она медленно погружалась в сон после бурных занятий любовью. Он целовал Люччи в висок и шептал: «Приятных сновидений, солнышко». После этого ей было очень уютно и спокойно засыпать.
Однако подобные нежности остались в прошлом и ворошить их не стоило.
Так и не взглянув на Арни, она направилась к выходу из столовой, и, пока шла, в ее мозгу вспыхивали упоительные, вызывающие чувство острой ностальгии образы.
Как они ласкали друг друга, оставаясь наедине! Страстно, исступленно, бесконечно… Целуя, стискивая, покусывая…
Даже сейчас, посреди непрекращающегося кошмара, в совершенно неподходящем месте, каковым была эта чужая столовая, да еще в присутствии посторонних, Люччи все равно испытала пусть слабый, но такой знакомый по прежним временам чувственный импульс.
Удивляясь себе, она поспешила скрыться в коридоре. Там, очутившись в тишине и полумраке — на стенах лишь слабо светились маленькие изящные плафоны ночного освещения, — она замедлила шаг и провела ладонью по лицу. Столько эмоций навалилось на нее в последнее время, и все такие разные… Ее и без того изматывало бесконечное нервное напряжение, а тут еще это!
Одной‑единственной фразой Арни пробудил в ней старательно пригашаемые эмоции. Как все некстати! — вздохнула Люччи. И в этот момент за ее спиной раздалось:
— Постой!
Она обернулась. Из столовой вышел и направился следом за ней Арни.
Приблизившись к Люччи, он неожиданно прижал ее спиной к стене, упершись ладонями в деревянные панели по обе стороны ее головы.
— Что ты… — начала было она, но Арни прошептал, обжигая ее дыханием:
— Меня все время мучает один вопрос!
— К‑какой? — ошеломленно выдавила Люччи, не зная, чего ожидать от внезапного натиска.
— Скажи, ты и его ласкала так же, как меня? И с ним испытывала такое же наслаждение?
В первое мгновение она не поняла сути вопроса. «Его», «с ним» — о ком речь? Но, когда Арни взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам, все стало ясно.
Совершенно неожиданно для себя Люччи почувствовала, что краснеет. Она‑то думала, что давно избавилась от девичьей стыдливости. И что сейчас, по прошествии почти четырех лет, сумеет постоять за себя. Однако стоило Арни заговорить о прошлом, как ее тут же охватило смущение. Правда, он прикоснулся к ней, а, с ее точки зрения, это был запрещенный прием. Сам Арни, конечно, может думать иначе.
Его вопрос подразумевал отношения Люччи с Зигом, — или как там на самом деле его звали? — псевдоплемянником Берты. Она медленно покачала головой.
— Что? — спросил Арни, всматриваясь в ее глаза. — Не хочешь отвечать? Но ты представить себе не можешь, что я испытывал, представляя тебя в постели с тем субчиком! В ту минуту, когда я увидел вас целующимися… — он на секунду умолк, отчаянно пытаясь справиться с волнением, — мне показалось, что мое сердце остановилось. Ведь я обожал тебя! — Арни на миг закрыл глаза. — Да что там… я боготворил каждый твой жест, взгляд, звуки голоса. Я, слышишь, только я один мог обладать этим прелестным телом! — Чуть отстранившись, он обежал изящную фигуру Люччи взглядом. — Только мне можно было слушать все нежные, ласковые или дурашливые слова, которые ты произносила в постели.
Люччи грустно усмехнулась.
— Ты не поверишь, но так оно и есть. Он нахмурился.
— О чем ты?
— О том же, что и ты. В действительности только тебе и принадлежало все — и тело, и слова, и жесты, и взгляды.
Не успела она договорить, как Арни крепко схватил ее за плечи и тряхнул.
— Не лги!
— Я не…
На этот раз у Люччи просто не было возможности завершить предложение, потому что Арни наклонился и властно прильнул к ее приоткрытым губам и на нее разом обрушились до боли знакомые запахи и вкусы.
И в одно мгновение словно изменился весь мир, будто вернулось то, прежнее, что вызывало у нее ностальгические переживания. Какими привычными и естественными были эти объятия, каким сладостным — поцелуй!
На Люччи сразу нахлынуло половодье эмоций. А потом, когда язык Арни соприкоснулся с ее языком, она почувствовала себя так, словно и не было четырех лет разлуки.
Обжигающее прикосновение губ Арни порождало в теле Люччи волны страстного трепета. Позже он дотронулся до ее лица щекой, на которой отросли за день волоски, и она содрогнулась, пронзенная острым импульсом желания. В следующую минуту, сама того не заметив, Люччи обвила шею Арни руками и плотно прижалась к нему всем телом. Осознала это, лишь услышав сдавленный стон, который он издал, не размыкая губ. Но и тогда, вместо того чтобы опомниться и отстраниться, Люччи зарылась пальцами в волосы Арни, притягивая его голову с жадностью истосковавшейся по мужской ласке женщины…
Как ни долог был поцелуй, но он все‑таки завершился. Их губы разомкнулись, после чего Арни чуть отстранился от Люччи, а она без сил прислонилась к стене. Оба учащенно дышали и были так напряжены, будто внутри каждого сидела туго сжатая пружина, которую во что бы то ни стало следовало удержать в подобном состоянии.
Спустя несколько мгновений Люччи отделилась от стены и тихо произнесла:
— Помнится, ты говорил, что я тебе больше не нужна.
— Да, — кивнул Арни.
Она немного помолчала, затем спросила еще тише:
— А… что скажешь сейчас? Арни пожал плечами.
— Тогда я действительно так думал.
У нее пересохло в горле от волнения, и она непроизвольно сделала глотательное движение.
— Значит, с тех пор что‑то изменилось? Он протянул руку и убрал с лица Люччи прядь шелковистых волос.
— Видишь ли, детка, хоть ты и предала меня, но по‑прежнему принадлежишь мне. Воспользуюсь я этим или нет, пока не знаю. Но ты до конца своих дней не будешь принадлежать никому иному, понятно? Я об этом позабочусь.
Она внимательно взглянула на него.
— Это угроза?
— Понимай как хочешь, золотце. Угроза или предупреждение — на твой выбор. Мне же все равно.
— М‑да… — протянула Люччи со всей иронией, на которую была способна. — Вот как ты заговорил, оказавшись вдали от посторонних ушей! То «дорогая», а то сразу «детка», «золотце»…
Арни усмехнулся.
— Зачем притворяться, если никого нет поблизости? — В следующее мгновение его глаза вновь полыхнули страстью. — Правда, дорогая?
Последнее слово было насыщено такой откровенной чувственностью, что по спине Люччи побежали мурашки. Избавиться от этого ощущения она не успела, потому что Арни вновь наклонился и прильнул к ее губам.
