Кей Мортинсен - Ледяная страсть
— С одиннадцати лет? — Марк недоверчиво поднял брови. — Ты ведь была совсем ребенком! Разве это не слишком большая ноша для малышки?
— Но в этом есть и свои положительные стороны, — возразила она. — Некоторые люди платят огромные деньги за личного тренера. А у меня все бесплатно. Ничто не может помочь набрать лучшую форму, чем поход по магазинам или уборка дома. — Она засмеялась.
Марк с трудом мог представить, какую тяжелую жизнь вела Миранда. Но, вспоминая, каким суровым человеком был старый Пауэлл, Марк был готов верить девушке. Кроме того, он помнил взгляды старика на предназначение женщины, которые он никогда не скрывал.
Глаза Марка погрустнели. Этот старый хрыч, вместе того чтобы пожалеть бедную девочку, потерявшую родителей, взвалил на нее груз домашних забот. А она ведь была так привязана к своему мягкому отцу. Бедняжка! Марку было почти жаль ее.
— Он не должен был заставлять тебя работать как каторжную. Ребенок, прежде всего, должен чувствовать заботу и любовь, — со страстью в голосе произнес он, но, заметив удивленный взгляд Миранды, добавил сухо: — У тебя, наверное, совсем не оставалось времени на друзей.
Она пожала плечами.
— Что поделаешь! Дедушка нуждался во мне. В домашних делах он совершенно беспомощен, а когда он обанкротился, то был в ужасном состоянии, так что мне пришлось утешать и опекать его. Но у меня есть настоящие друзья. Мы не часто с ними видимся, но это люди, на которых я могу положиться.
Марк вспомнил ту нервную девочку, которую знал когда-то. Как она, должно быть, горевала по своим родителям, по тому свободному образу жизни, который вела в Австралии, когда очутилась в крошечной квартире вместо привычных хором.
Он взглянул на нее и понял, что ему хочется знать о ней все. Как прошли ее подростковые годы, ее юность.
— Но, наверное, твоя жизнь переменилась, когда ты стала работать и встречаться с молодыми людьми.
— Да не очень, — грустно сказала Миранда. — Работу по дому все равно нужно было кому-то делать. — Она склонила голову набок, как будто раздумывая, стоит ли рассказывать дальше. — К тому же у меня было не так уж много кавалеров. Дедушка их всех разогнал. На работе у меня женский коллектив, только иногда встретишь в коридоре какого-нибудь усталого доктора или вечно куда-то спешащего социального работника.
Ну, вот это уж точно враки. Невозможно научиться так кокетничать, моя посуду на кухне. Она могла бы выступать за сборную США в мировом первенстве по флирту, если бы такой существовал.
— Да ни за что не поверю, что мужчины не обращали на тебя внимания.
— Я иногда ходила на свидания, конечно. — Она опустила глаза. — Но на первом месте всегда стояла забота о дедушке.
— Ты все еще ему стираешь, убираешь и ходишь по магазинам?
— Да, конечно. Он слишком стар, чтобы менять свои привычки. Кроме того, он очень плохо себя чувствует. Я сейчас не работаю, и мне приходится все тянуть на себе. Если бы ты знал, что значит быть бедным, — с неожиданной страстью в голосе проговорила она. — Ты вряд ли когда-нибудь шарил по карманам или под кроватью в надежде найти какую-нибудь монету, чтобы купить хоть несколько картофелин и кусочек сыра. — Ее глаза горели сердитым огнем. — Ты вряд ли когда-либо умолял свою квартирную хозяйку отсрочить платеж за квартиру хотя бы на неделю.
Установилась тишина, и Марк лишь, молча, смотрел на Миранду, приходя к выводу, что все это, видимо, правда.
Миранда вскочила с места, взяла миску с горячей водой и поставила в нее грязную тарелку.
Марку многое стало понятным за последние полчаса. Миранда просто устала от такой жизни и теперь хочет воспользоваться шансом, чтобы выбраться из бедности. Марка охватили смешанные чувства. Сочувствие. Жалость к ребенку, который не знал ни беззаботного детства, ни бунтарского отрочества. Недоверие. И еще гнев на старика, который использовал свою внучку, чтобы сделать свою собственную жизнь легкой и удобной, обеспечить себе уход в старости.
Но все это не меняло ситуацию. О браке между ними, как и прежде, не может быть и речи. Никто никогда не заменит ему Дебби. Он больше не чувствует в себе способности любить.
И хотя он понимал отчаянное стремление Миранды выйти замуж за обеспеченного человека, он все же не мог не чувствовать ничего кроме презрения к человеку, который на первое место ставил материальные потребности, а не любовь и уважение.
Втайне он почувствовал угрызения совести. Когда он скажет ей, что у нее нет никаких шансов, это будет серьезным ударом для нее. Брак с ним был ее билетом в рай, и она поставила на эту карту все.
Она вернется домой такой женщиной, как и прежде. У него заныло сердце, когда он представил ее жизнь после возвращения домой, хотя он и попытался убедить себя, что она была такой же эгоистичной, как и ее дедушка, если намеревалась использовать его для достижения своей цели.
Но Марк не мог не признать, что его все же тянуло к ней. Не думая ни о чем, он подошел к девушке, обнял ее и крепко прижал к себе.
— Мне очень жаль, что у тебя была такая трудная жизнь.
Она не шелохнулась, ее руки все еще были в тазике с мыльной пеной. Как раз в этот момент одна из керосиновых ламп мигнула и погасла, оставив их в полутьме.
Он заметил, что ее руки дрожат, и прижался щекой к ее щеке.
— Да жизнь как жизнь. Могло быть и хуже. Я ведь не жалуюсь… — заявила она и так энергично бросила мочалку для посуды в миску с водой, что обрызгала их обоих.
— Да оставь эту посуду, — прошептал Марк, охваченный желанием заботиться о ней.
— Нет! — воскликнула она, неожиданно отпихивая Марка локтем. — Я не знаю, что нашло на меня. Мы с дедушкой вполне обходимся. У каждого из нас свои достоинства и свои слабости. Я молодая и энергичная, а он больной и старый. Я никогда не стала бы жаловаться на единственного близкого человека в моей жизни.
Он поднял руки, как будто сдаваясь, момент душевной близости прошел.
— Ну, хорошо, хорошо! Но ты ведь хочешь кардинально изменить свою жизнь?
— Хочу! И я сделаю это! — отрезала она.
Он плотно сжал губы. Его сочувствие куда-то испарилось.
— Да ну?
Ее серьезный взгляд едва коснулся его. Нет, она больше никогда не будет прежней. Да, она будет выполнять все те же обязанности, но она поняла, что за пределами дома есть жизнь. Она видела себя со стороны — провинциальная Золушка с руками прачки.
— Ты ведь так и не съел персик, — отрывисто сказала она, и ее сердце сжалось от напоминания о том, что они вскоре расстанутся и никогда больше не увидятся.
А ей так хотелось остаться. Почувствовать его руки, обнимающие ее, ощутить теплоту его губ…
