Джулия Тиммон - Рандеву с мечтой
– Угадал, – негромко ответила Аврора. – С цветами, шампанским и клятвами…
– В том, что такое больше в жизни не повторится! – воскликнул Эдвард.
– Именно, – подтвердила она. – Но прошло какое-то время, и на меня снова обрушилась вспышка безумного гнева. Вместе с побоями. Знаешь, что в этом самое страшное и парадоксальное? Когда тебя бьет любимая рука, ты, хоть и смертельно обидно и больно, сто раз подумаешь, прежде чем схватить, скажем, утюг и ударить обидчика по голове. Ведь и голова его тоже любимая – об этом, как ни странно, не забываешь ни на миг. Интересно, это особенность женщин?
Эдвард осторожно убрал руку с ее плеч, взял за подбородок, повернул к себе лицом и посмотрел ей в глаза так, будто перед ним была икона.
– Это твоя особенность, особенность твоей души! – сказал он, всматриваясь с изумлением и восторгом в каждую ее черточку. – Нет-нет, в это невозможно поверить… Он бил тебя! Как жаль, что мы еще не знали друг друга, что я и не догадывался, не мог вообразить…
Аврора, опьяненная светом его горящих ласково-встревоженных глаз, вдруг подумала о том, что, если бы знала об ожидающей впереди награде, наверное, добровольно согласилась бы преодолеть все выпавшие на ее долю трудности. Но тут вспомнила о главном, что могло отпугнуть Эдварда, и, сама того не замечая, прижала руку к животу.
– То, что он бил меня, то, что во мне до сих пор живет страх – я и теперь, бывает, вижу во сне, как пытаюсь сбежать, но слишком долго вожусь с проклятыми замками и Мэтт меня догоняет, – все это не самое главное… – убито пробормотала она. – Худшее случилось позже. Вот тогда я чуть не подала на него в суд, но в итоге отказалась от этой затеи… – Она замолчала и отвернулась, почувствовав, что начинают дрожать губы. Нет, только не это! – мелькнула в голове тревожная мысль. Превратиться в размазню на глазах у самого замечательного в мире мужчины. А может, это наша последняя встреча? Тогда он и запомнит меня такой – с красным от слез носом и опухшими веками. Нет уж! Она дала себе слово, что немедленно успокоится и только после этого закончит свой рассказ. Без полуобморочных состояний и истерик.
Эдвард, который после ее последних слов как будто не дышал, ласково провел пальцами по ее до сих пор прижатой к животу руке и порывисто сжал ее, словно говоря: я с тобой. Аврора так растрогалась, что снова чуть было не пустила слезу, но сумела совладать с чувствами и сдержала данное себе обещание.
– Последний раз был самый страшный, – проговорила она, не глядя на Эдварда, чтобы ее не сбивали с толку его выразительные глаза. – Пришлось вызвать врача. Я была беременна, три недели… Ребенка в тот вечер потеряла. – Она помолчала, собираясь с духом. – Возможно, детей у меня больше никогда не будет…
Эдвард так сжал ее руку, что Аврора чуть не вскрикнула – не от боли, больно не было. От неожиданности. Он тут же отпустил ее и вскочил с дивана.
– Нет, так это оставлять нельзя! – выпалил он. – Теперь я точно его найду, выясню сам и фамилию и адрес. Убить не убью, но покалечу – это уж наверняка!
– Нет! – Аврора вскинула руки. – Умоляю, не надо!
– Надо, милая, надо! – наклонившись к ней и пытаясь уверить ее в своей правоте взглядом горящих глаз, пылко проговорил он. – Ты просто кое-чего недопонимаешь, потому что не можешь увидеть себя со стороны! Ты воплощение божественной красоты, утонченности, всего, что создано для восхищения! Тот, кто хотя бы в мыслях поднимает на подобное руку, дрянь, преступник! А этот твой… бывший любимый… совершил недопустимое, слышишь?! И поплатится! – Он резко выпрямился и раздул ноздри. – В конце концов, это теперь мое дело. Я поступлю, как считаю нужным, выполню свой долг, а ты…
– Если бы я оставила свою историю при себе, ты жил бы преспокойно, – пробормотала Аврора, суматошно придумывая, что теперь делать.
– Преспокойно я в любом случае не жил бы! – воскликнул Эдвард, мрачно усмехаясь. – Безоблачная жизнь только у дураков или у тех, кому совершенно на все наплевать! К тому же ты уже поделилась со мной, и очень правильно сделала. Я должен преподать ему урок, понимаешь?
7
– Нет, не понимаю! – Аврора решительно поднялась с места и расправила плечи. Следовало остудить его пыл – чего бы это ей ни стоило. Если мы даже так и не придем к согласию, если даже поссоримся, я переживу, подумала она. Если же с ним что-нибудь случится… Из-за меня, из-за моей недальновидности, тогда я точно сойду с ума! – Я не понимаю людей, жаждущих чужой крови, пусть даже из самых благородных побуждений!
– Потому что ты не мужчина! Быть одинаковыми во всем нам с вами, хочешь не хочешь, никогда не удастся! – одним духом произнес Эдвард. – Прости, но спорить тут бессмысленно!
– Эдвард! – воскликнула Аврора, совсем отчаиваясь. – Одумайся, очень тебя прошу! Не заставляй меня страдать. Если ты не поклянешься, что отказываешься от своей затеи, я не найду себе места!
Сложив на груди руки, он упрямо смотрел на нее и больше не произносил ни слова.
– У меня пропадет аппетит, я потеряю интерес к работе, ко всему остальному… – беспомощно пробормотала Аврора. – Буду думать только о тебе и о Мэтте. Я точно знаю, так уж я устроена. По ночам буду мучиться кошмарами, то и дело просыпаться… Или вообще страдать бессонницей. Исхудаю, подурнею… – Он вынудил ее прибегнуть к этой хитрости – умение не распускаться ни при каких обстоятельствах она вырабатывала в себе годами и уж точно не потеряла бы ни аппетита, ни желания работать. Но то была ложь во спасение, поэтому слова лились с губ складно, как если бы вполне соответствовали действительности. – Неужели ты этого хочешь?
Эдвард с прищуром всматривался в ее лицо и, очевидно, уже колебался, но по-прежнему молчал.
– Даже если ты попытаешься расквитаться с ним втайне от меня, я все равно об этом узнаю, – проговорила Аврора, не намереваясь сдаваться.
– Откуда?
Аврора устало усмехнулась.
– Как это откуда? Я готова даже поехать туда и дежурить у дома Мэтта! Да мало ли других способов…
Эдвард смотрел на нее, все так же пыхтя от праведного гнева. Тут Авроре на ум пришла еще одна мысль. Следовало пустить этот трюк в ход – ничего иного все равно не оставалось. Она сделала два осторожных шага вперед, остановилась прямо перед рвущимся в бой защитником, подняла руки и прикоснулась ладонями к спрятанной под тонкой рубашечной тканью теплой мускулистой груди.
– Эдвард… – прошептала она, медленно опуская руки вниз, к его крепкому натренированному животу. – Ты не заставишь меня терзаться, ведь правда?
Из груди Эдварда вырвался сдавленный стон.
– Что ты делаешь со мной? – закрывая глаза, тихо и хрипло спросил он.
