Мелисса Джеймс - Сад нерастраченной нежности
— В часе езды отсюда есть ветлечебница Маджи. Доставим его туда, — предложила Даниэль и завела двигатель, пока Джим заботливо укладывал вомбата на заднее сиденье со словами:
— Прости, приятель.
— Боже! Подумать только, я ведь могла убить этого несчастного! Джимми, веди, пожалуйста, машину ты. У меня руки дрожат.
Даниэль в крайне подавленном состоянии освободила ему водительское место и села рядом, предварительно посмотрев на вомбата.
— Это обезболивающее так быстро подействовало? — удивилась она.
— Нет… У бедолаги болевой шок.
— С моим псом Брюсом случилось нечто подобное, когда мне было девять. Перебегал дорогу и попал под колеса…
— Что с ним стало? — осторожно спросил Джим.
— Погиб на месте.
— Надо много потерять, чтобы научиться беречь и спасать. Почему по-другому не получается, без жертв? — грустно усмехнулся Джим.
— Потому что человек — глупое и жестокое существо, с едва заметными проблесками совестливости, — отрезала Даниэль.
— Суровая оценка! — покачал головой Джим.
Всю дорогу до ветлечебницы он думал о том, как странно они сошлись. Он — добродушный и деревенский, она — грустная и городская. Он любит мясо и пиво, она — овощи и минералку. Она хмурится, когда он смеется, она тоскует, когда он вожделеет. И Джим уже не знал, кто больше рискует в этой любви, Малышка Дэнни или Лучший Парень Земли?
— Грустишь, девочка? Все будет хорошо! — уверенно пообещал ей Джим.
Даниэль посмотрела на Джима большими испуганными глазами, и он заметил, что нижняя губа у нее искусана до крови. Взгляд ее влажных глаз беспорядочно блуждал по его лицу, и Дэнни сказала:
— Я хочу встретиться после того, как все это закончится…
— Надеюсь, со мной?
Она кивнула.
— Ты приглашаешь меня на свидание, Малышка Дэнни?
— Не притворяйся непонимающим, Хаскелл, — умоляющим тоном проговорила девушка.
— Понял… Продолжай…
— Что продолжать?
— То, что хотела сказать мне, — подталкивал ее к новой порции откровений Джим.
— Я еще не готова знакомить тебя с моими родителями, Джим. Не хочу, чтобы они знали все с самого начала.
— Согласен, — кивнул Джим.
— Они завалят нас пустыми вопросами. А для меня эта неделя была такой… особенной, необыкновенной, что я хочу сама во всем разобраться.
— Поддерживаю, — снова кивнул Джим Хаскелл.
— Сейчас все представляется таким восхитительным! Неправдоподобно восхитительным! Мне нужно время, чтобы подумать… в тишине. Чтобы никаких родителей, никаких дорог, мышей и вомбатов. Чтобы только я и ты, и наши дни вместе…
— Как у нормальной пары, — очень серьезно сказал Джим.
— Да-да, именно как у нормальной пары, — живо подхватила Даниэль, обрадованная тем, что Хаскелл ее понимает.
— И мы будем бродить, держась за руки, и целоваться на скамейке в городском парке?
— Почему ты об этом спрашиваешь? — усомнилась девушка в серьезности его тона.
— Мы ведь не станем все обговаривать заранее, Малышка Дэнни?
— Нет, — рассмеялась она. — Конечно же, нет!
— Отлично, — произнес он с облегчением. — Тогда я с тобой. Назначаю свидание на завтра.
— Во сколько?
— Спозаранку и до бесконечности… Можешь даже позвонить родителям и сказать им о своих планах.
— Ни за что, — энергично закачала она головой. — Моя личная жизнь их не касается. Она касается только меня и тебя.
— Тебя и меня?
— Да, Джим. Это наше личное дело.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Дэнни с силой рванула на себя дверную ручку и ворвалась в комнату, вся в негодовании и гневе.
— Как ты мог предположить, что меня заинтересует такое… безумие?!
Джим неторопливо поднял на любимую фурию невозмутимый взгляд и, выдержав приличествующую паузу, неторопливо проговорил:
— Тебе уже приходилось летать в Европу…
— И что же?
— Ты облетела всю Европу…
— Да, облетела.
— И что же тебя смущает, дружочек?
— Милый… — нетерпеливо тряхнула она головой. — Прежде я летала в салоне комфортабельного лайнера, садилась подальше от иллюминатора и крепко пристегивалась ремнем, предварительно изучив все правила безопасности в полете. И это не было похоже на путешествие в ад, уверяю тебя.
— Полет на «Сессне» тоже не имеет ничего общего с путешествием в ад, Малышка Дэнни. Это надежный, безопасный самолет, который доставит тебя туда, куда ты только пожелаешь, девочка моя. Я уже шесть лет пользуюсь этим видом транспорта и еще не сбил ни одного вомбата.
— Во-первых, это не смешно, Джим. А во-вторых, не разговаривай со мной таким высокомерным тоном. Я не маленькая, — обидчиво произнесла Даниэль. — Не так я представляла себе наше первое свидание.
— Расскажи, как ты себе его представляла? — шепнул Джим, обняв девушку за талию.
В ее представлениях это должен был быть пикник на траве. Бутылка шампанского, высокие хрустальные бокалы в корзинке, сандвичи с гофрированными листиками салата и начинкой на любой вкус. Джим бы смеялся сам и веселил ее, потом они непременно стали бы целоваться, да так, что Дэнни и не вспомнила бы про Лейлу или про собственную неказистость.
Но она так и не раскрыла Джиму своих планов, а скрепя сердце села в его машину и согласилась ехать с ним на аэродром…
— Ой! Он накренился! — завопила Даниэль, когда Джим взял влево, и левое крыло ушло под корпус, словно рыбий плавник.
— Ты чего так кричишь, трусиха?! — рассмеялся Джим.
— Я испугалась, — призналась девушка.
— Ты действительно считаешь, что я способен угробить нас на первом же свидании? Нет, дорогая. Отложим это до энной годовщины нашего брака!
— Это не смешно, Джим.
— Разве?
— Джим! Гора! Мы летим прямо на нее! — воскликнула Даниэль, закрыв глаза руками и вжавшись в сиденье.
— Прекрати вопить! Мы в нескольких десятков футов над ее вершиной, — объяснил он и взял еще выше. — Ты вся съежилась, бедненькая. Так ты не получишь никакого удовольствия от полета. Постарайся расслабиться и выкинуть из головы весь этот параноидальный бред. Подумай о том, как тебе не хватало этого опыта. Этого ни с чем не сравнимого чувства полета, этого свободного парения меж облаками. Полюбуйся, как хорошо вокруг, как изумрудная земля простирается под нами и края ей не видать…
— Я не могу понять, как тебе удалось уговорить меня взойти на борт…
— Ну, конечно… Если сидеть сжавшись и зажмурившись, то умные мысли в голову не полезут, дурашка, — потешался над ней Джим.
В отместку за его насмешки Даниэль открыла глаза и сосредоточила свой гневный взгляд на Джиме.
