Мира Хьюстон - Непреодолимое влечение
Вероника прищурилась. Рассыпанные кусочки стекла слились в калейдоскопе цветов. Панно «Лето» представляло собой этюд в потрясающих розовых и золотых тонах — импрессионистское изображение солнечных бликов, танцующих на воде. «Весна» будет мягче — цветущие пастельные тона обновления и обещания.
Сегодня все это казалось Веронике недостаточно эффектным. Она изнеможенно оттолкнулась от стола, развернулась на стуле и стала смотреть в другую сторону, стараясь обвинить во всем свою обычную проблему. Она никогда не знала, удалось ли ей выполнить задуманное, до самого момента, когда все произведение было спаяно и выставлено на свет. Впереди еще сотни часов кропотливой работы. Обычно она наслаждалась этой длительной подготовительной стадией.
Но не в последнее время. Сорок восемь часов назад, на мучительно неразрешенной ноте, уехал Деймон, и она все еще не сдвинулась ни на волосок. Вероника попробовала резать. Каждый скрип лезвия по стеклу действовал ей на нервы, каждый отрезанный кусочек казался испорченным. В конце концов, расколотив кусок дорогого цветного стекла, она сдалась.
Оборачивать края каждого кусочка медной лентой — работа, не требующая напряжения мыслей. Слишком бездумная. Ее мысли свободно могли бродить среди мельчайших оттенков того, что сказал Деймон, и ее пренебрежительных ответов. Вероника говорила себе, что должна была предвидеть, что будет, и должна была быть с Деймоном холоднее, чтобы не произошло то, что произошло!
Она резко встала и прошла через студию к стене, сплошь состоявшей из окон. Далеко внизу Найджел и Джерри готовили лодку, чтобы снова плыть через покрытое рябью озеро в хибарку тети Аннет. Джулия растянулась в стоящем на галерее шезлонге, с мобильником на коленях и стаканом сока в руке. Она звонила и отвечала на звонки двенадцать раз на дню, связываясь с мужем под тысячей разных предлогов, и время от времени принимала сообщения для Вероники — Вероника не отвечала ни на одно из них, так как они были не от Деймона. В перерыве между звонками Джулия щебетала с сыновьями, расспрашивала сестру о личной жизни и жаловалась на то, что по вине своего безответственного мужа оказалась так далеко от цивилизации.
А Веронике не терпелось вернуться в Лондон. Она собиралась отвезти Джулию с ее сыновьями куда угодно — лучше всего к ее мужу, но и отец годился — и пойти на поклон к Деймону. Она предложит ему компромисс.
Мучительные раздумья привели ее к выводу, что боится она вовсе не любви. На самом деле она всегда любила Деймона — просто не осознавала этого — и ей удавалось сохранить независимость. Следовательно, она против замужества.
Да, точно. Любовь — еще туда-сюда, замужество — ни за что!
До тех пор, пока Деймон не выкинет какую-нибудь глупость — например, не отправится за обручальным кольцом — они смогут оставаться вместе.
Да, влюбиться — пожалуйста. Но только не замуж.
Ни в коем случае.
Был ли в этом смысл или она хваталась за последнюю соломинку, находя благопристойное оправдание своей слабости из-за того, что уже сдалась?
На следующий день всю студию заполнили звуки музыки. Найдя компромисс с самой собой, Вероника обрела мир в душе, и это позволило ей сконцентрироваться на работе. Она порхала вокруг длинного стола, как мотылек, проворно поправляя то тут, то там кусочки мелко нарезанного стекла, проверяя, подходят ли они друг к другу, и все больше наслаждалась творческим процессом.
Она отступила назад, разглядывая незаконченную панель, потом позволила себе тихонько вздохнуть. Если бы «любовь» было так же просто собрать по кусочкам!
В дверь осторожно постучали.
— Привет! — послышался голос Джулии. — Вероника, у меня для тебя нежданный гость. Можно войти?
Вероника бросилась к двери и распахнула ее. Ее надежды развеялись как дым.
— Черт возьми! Брайнер? Что ты здесь делаешь?
Брайнер Уординг надменно поднял бровь. Джулия с видом защитницы взяла его за локоть.
— Нет, правда, сестренка, что это за приветствие?
— Виновата, — ответила Вероника, хотя виноватой себя не чувствовала. — Привет, Брайнер. Чему я обязана неожиданным удовольствием видеть тебя?
— А чего еще может ожидать человек, который упорно не отвечает на сообщения другого? — И Джулия улыбнулась Брайнеру, явно сраженная наповал его серебристыми сединами и костюмом «от кутюр».
Брайнер кивнул.
— Незачем беспокоиться, девочка. Я научился сносить такое обращение от своих постоянных художников. По счастью, для моей галереи выгодно, когда творческие побуждения доминируют над всякими любезностями. — Он вежливо засмеялся.
— Вы слишком добры, — проговорила Джулия, бросая на сестру убийственный взгляд. — Я уверена, что Вероника пригласит вас в студию, раз уж вы здесь.
— Как я могу отказать?
Вероника нехотя посторонилась. Она очень дорожила своим личным пространством и не хотела, чтобы кто-либо притрагивался к ее незаконченным произведениям и даже смотрел на них. Стараясь не выказать неудовольствия по поводу нежданного вторжения, она выключила музыку.
Брайнер изучал панно, одобрительно бормоча что-то себе под нос.
— Ну что тут можно сказать? — заговорил он наконец. — Великолепно!
Вероника не торопилась благодарить. Она прекрасно понимала, что комплименты Брайнера вызваны не любовью к искусству, а любовью к причитающемуся ему проценту от продажной цены. Тем не менее, его деловая смекалка и умение преподнести товар обеспечивали ее хорошим доходом, и она, по крайней мере, должна быть благодарна ему за это.
— Панно «Весна» будет закончено через пару недель, — сказала она. — Хватит времени, чтобы оно попало на вернисаж.
В ноябре у нее должна была состояться персональная выставка в галерее Уординга. Брайнер, с его безошибочным инстинктом популярности, перенес вернисаж, первоначально назначенный на январь, чтобы он совпал с выставкой Фергюса Филдинга.
Брайнер подошел к рабочему столу, разглядывая разложенные на нарисованном на бумаге узоре цветные кусочки. Дотронулся кончиком пальца до темно-зеленой стекляшки.
— Гм… я вижу этот квартет гвоздем выставки. Мы поставим эти панно на подсвеченном возвышении перед входом в галерею… гм, да, это будет великолепно. — Он пошевелил губами, что-то подсчитывая. — Я думаю, ты заинтересуешь важных коллекционеров. Цены взлетят до небес. Напрасно ты, дорогая, не отвечала на мои звонки. Однако я не сожалею о том, что имею возможность увидеть твою работу. — Его проницательный взгляд скользнул по покатому потолку, по всем его балкам и световым люкам. — Тебе удалось оборудовать в этой глуши прелестный уголок. И это озеро — оно великолепно. Место по-настоящему вдохновляет.
