Наташа Окли - Женщина не из высшего общества
О господи, нет! Кровь отхлынула от лица, тело заледенело, когда она все поняла.
Мама уехала из аббатства девятнадцатого, а Патрика встретила двадцать второго. Возможно ли это? Значит, у мамы было два любовника? И она на самом деле не знала, кто отец ее ребенка.
Из слов Дженис следует, что ей известно, кого бы мама хотела считать отцом. Может, поэтому она никогда ни о чем не рассказывала дочери? И не встречалась с Лоренсом после смерти его жены?
Теперь ясно, почему она оставила письмо. Если бы не несчастный случай, Лоренс должен был бы умереть раньше Несси. Возможно, она думала, что гораздо лучше рассказать дочери об отце, которым та могла бы гордиться.
Мысли, вопросы, воспоминания пронеслись в голове.
Элоиз поняла, как много потеряла. Теперь она снова лишена отчего дома, не знает, кто же на самом деле был ее отцом — Лоренс или другой мужчина.
Когда прошел первый шок, Элоиз испытала острую боль и заплакала.
Лоренс. Она полюбила его, как отца. Ей хотелось, чтобы именно он и был им. У нее вновь возникло чувство, что ее бросили.
До этого момента она не понимала, как нужна ей семья: отец, сводная сестра, сводный брат. Невозможно передать словами, как тяжело, когда рядом нет близких.
Элоиз окаменела, лицо заливали слезы. Ей казалось, что она уже все испытала, но это…
Она обязана сообщить Лоренсу. Он не должен считать ее своей дочерью, ведь возможно, что это не так. Нужно позвонить ему, поблагодарить за подарок и сказать…
Господи! Она не сможет этого сделать. Но выбора нет. Она не имеет права скрыть от него эту новость.
А знает ли Лоренс что-нибудь о Патрике Макмагоне? Вряд ли. Патрик появился, когда Несса уехала из аббатства.
Неужели мама настолько потеряла рассудок, чтобы сразу лечь в постель с другим мужчиной? Элоиз не отважилась строить предположения. Что она может знать?
Дрожащая Элоиз поднялась и убрала письмо в сумочку. Сейчас нужно не размышлять, а действовать. Надо немедленно отправиться в Суссекс. Она сама сообщит это Лоренсу, глядя ему в глаза.
— Диадему для венчания Лили Бамберс с этой рок-звездой поставлял, кажется, «Гулливере». Как, кстати, зовут певца? — спросила Касси.
— Гарт Раймон.
— Вот-вот. Терпеть не могу его музыку. Ты идешь?
Элоиз кивнула. Ничего не поделаешь, работа есть работа. Она кое-как справилась с переживаниями последних двух недель.
— Каждый бриллиант в диадеме безупречен. Стоит безумных денег… Здесь должны появиться многие известные личности… что прекрасно для журнала.
Следуя за начальницей, Элоиз напоминала себе об этом. Журнал. Ее карьера. Ее будущее.
Касси права. Каждый, кто что-нибудь значит, сегодня будет здесь. Папарацци тут как тут.
Калеб, фотограф «Имиджа», присланный на открытие магазина «Гулливере», сиял от счастья, снимая светскую публику.
Элоиз шла по красной ковровой дорожке мимо девушек в коротеньких юбочках.
Она увидит его, Джема.
Он вернулся из Милана. Она скучала без него, сильно скучала. И вот он. Его голубые глаза вспыхнули, когда он увидел ее в толпе приглашенных.
Внезапно мир вокруг стал ярче — только потому, что Джем здесь. Элоиз ожидала, что вечер будет скучным, но теперь ей показалось, что это не так.
Джем выглядел среди светского общества своим человеком. Он рожден для этого.
Элоиз тоже находится в этом обществе, хотя ее белый брючный костюм взят напрокат до утра. А бриллиантовые серьги нужно вернуть до ухода из «Гулливере».
— Привет!
— Привет, — радостно откликнулась Элоиз, но сердце отозвалось болью. Она заметила порез на его щеке, седину в густых черных волосах. Ей нужно столько рассказать ему. О том, что она нашла письма. О Лоренсе. О своей неудачной попытке узнать что-либо о Патрике Макмагоне. Но нужные слова не находились. Достаточно того, что он здесь. Еще будет время объясниться. Поделиться переживаниями во время длинного разговора с Лоренсом. Хотя, возможно, Джем уже все знает.
Джем наклонился и поцеловал ее в щеку. Такими же поцелуями обменивались гости по всему залу, но Элоиз показалось, что ее ударила молния.
Она любит его.
И внезапно она поняла, что не сможет этого изменить, даже если захочет.
Возможно, так думала и мама, и дорого заплатила за свою любовь. Но значит ли это, что и Элоиз ждет та же судьба?
Мама сделала неверный выбор. Поступи она по-другому, смогла бы встретиться с Лоренсом, когда через несколько месяцев умерла его жена. Возможно, очень возможно, жизнь дочери будет совершенно иной.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Джем.
— Мне тоже. — Тяжелое объяснение, но сделать это необходимо.
Краем глаза она увидела, что к ним подходит Белинда, и повернулась к ней. Лоренс прав. Пусть они не сестры, но это уже не имеет значения. Между ними все равно всегда будет существовать духовная связь.
Та выглядела просто невероятно: новая стильная стрижка, потрясающий наряд. Трудно узнать в ней прежнюю Белинду. Джем даже присвистнул от удивления.
— Ты смотришься потрясающе!
— Мне помогли. — Она протянула Элоиз руку. — Элоиз — гений.
— Ничего особенного, у Белинды отличная фигура, ей может позавидовать любая модель.
— Как проходит лечение? — поинтересовался Джем.
— Нормально.
— А Пьер?
Ее лицо на мгновение омрачилось.
— Он — с Корин Рисборо… Я всегда знала. Просто настало время, когда я перестала притворяться, что мне это неизвестно.
Джем изумленно посмотрел на Белинду.
— Думаю, все это знали. Он не слишком таился. — Она помахала женщине в другом конце зала. — Увидимся позднее. Мне нужно поговорить со знакомыми.
— Я не поверил, когда Лоренс рассказал мне. — Джем глядел вслед сводной сестре.
— Ну, пока с ней еще не все в порядке.
Джем умолк, и Элоиз затаила дыхание, ожидая, что он скажет еще. От этого многое зависело. Не упрекнет ли он ее за то, что она не разобрала мамины бумаги, прежде чем писать Лоренсу? Она и сама себя в этом винила, но не жалеет, что так вышло.
Однако ей пришлось многое пережить.
Касси предупреждала, чтобы она не наделала глупостей, когда Элоиз наконец поделилась с ней. Теперь необходимо выяснить мнение Джема.
Лоренс и мама были любовниками. Это факт. И есть вероятность, что она все-таки его дочь…
— Вы Элоиз Лоутон? — услышала она женский голос.
Элоиз отвела взгляд от Джема и увидела… Софи Вестбрук. Она сразу узнала маленькую блондинку, хотя видела ее лишь однажды и издалека.
Ее наряд был таким же дорогим, как и прежде. Кажется, очередное произведение Юсефа Атта. Стилизованный кафтан с вышитым на нем павлином являл собой вершину мастерства. Отлично сидящие джинсы стоили не меньше тысячи фунтов.
