Сьюзен Липиц - Безрассудство любви
— Зато мне теперь есть что вспомнить, — рука его скользнула вниз по ее животу. — Столько захватывающих моментов. А ты что думаешь?
Она набрала побольше воздуху, медленно кивнула и выдохнула:
— Мне было хорошо. Это правда.
— Хорошо?! — Он откинулся назад и притворился ужасно расстроенным. — И это все?!
— Ну ладно. Здорово. — Она коснулась его щеки кончиками пальцев, улыбка слегка тронула ее губы. — Это все замечательно, и я не хочу, чтобы это закончилось, но…
— Просто скажи, что любишь меня.
Взяв его лицо в руки, она произнесла дрожащим голосом:
— Как я могу сказать, что люблю тебя, когда…
— Когда ты все еще любишь Джонни?
Она кивнула, на глаза ее навернулись слезы. Макс почувствовал, будто его ударили ножом в самое сердце, и закрыл глаза, не желая показывать ей свою боль. Когда он открыл глаза, она смотрела ему в лицо.
— Как ты думаешь, у меня еще есть шанс, чтобы ты…
Она положила пальцы ему на губы.
— Не торопись, Макс.
Он поцеловал ее пальцы и слегка улыбнулся:
— Спасибо.
Неужели он не понял?
— Я не сказала «да».
— Ты не сказала «нет», — ответил он и обнял ее.
Был уже почти полдень. Макс доедал свой завтрак. Элизабет сидела напротив него за стеклянным столиком и пила вторую чашку кофе. Оладьи лежали нетронутыми на тарелке. Элизабет съела всего лишь несколько долек апельсина и кусочек тоста.
— Ты собираешься есть бекон? — спросил он.
— А если нет — могу я надеяться, что получу свою одежду обратно?
Макс удивленно взглянул на нее, но тут же рассмеялся, вспомнив о своем обещании.
— Сделка есть сделка.
— Прекрасно, — сказала Элизабет без особого энтузиазма и наколола бекон на вилку с таким выражением лица, будто это был кусок ее собственного тела.
— Отдай его мне, не мучайся.
— Тогда я точно не увижу своей одежды до конца уик-энда. Нет уж, спасибо.
— Да получишь ты свои вещи обратно. Давай сюда эту чертову тарелку.
Она протянула ему остатки своего завтрака.
— Поразительный аппетит, ничего не скажешь.
Он взял тарелку и поставил ее поверх своей.
— Удивляюсь, как это ты не хочешь есть.
— У меня побаливает живот.
Хрустящий ломтик бекона был уже на расстоянии дюйма от его рта, как вдруг Макса осенило, и он спросил:
— Тебя случайно не тошнит?
— Нет, — усмехнулась она, уловив ход его мыслей.
— Ты уверена?
— Это было бы чудом. — Она снова отпила из чашки.
— Иногда может случиться совершенно невообразимое.
— Для тошноты по этой причине еще рано. — Она поставила чашку на блюдце. — Я и к кофе равнодушна. Просто привыкла к нему.
— А ты попробовала бы настоящей еды. И вообще: допустим, ты забеременела утром. Тебе что, наплевать на здоровье ребенка?
Она выпрямилась.
— Я никогда не стану подвергать опасности здоровье моего ребенка.
— Но зачем же рисковать собственным здоровьем?
— Я же не нарочно…
— Тогда съешь это. — Он протянул ей тарелку. — Докажи мне.
Она посмотрела на еду. Потом на него. Макс видел, что ей не по себе.
— Это смешно.
— Ну так рассмеши меня.
Она нервно хихикнула и взяла тарелку с завтраком.
— Я не буду есть весь завтрак, потому что просто не хочу.
— Четыре оладушка.
— Два.
— Три плюс одно яйцо.
— Они остыли.
— Три плюс…
— Два оладушка и немного фруктового компота.
Макс кивнул, и она принялась за еду. Макс надеялся, что она съест больше, но она съела ровно столько, сколько обещала.
— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросил он, когда она закончила.
Она защебетала с сияющей улыбкой:
— Потрясающе! Необыкновенно!
Его колкий взгляд ничуть ее не смутил. Она убрала салфетку с колен и положила рядом с пустой тарелкой.
Теперь Элизабет смотрела вызывающе. Настал час расплаты для Макса. Пора было вернуть ее вещи.
Глава тринадцатая
Максу явно не хотелось выполнять свое обещание, но он встал из-за стола.
— Я скоро.
Он жалел о том, что проговорился о своих фантазиях сегодня утром. Она забеременеет и выйдет за него замуж — как это только пришло ему в голову? Соперничество с призраком ее совершенного мужа до добра не доведет.
Макс даже поморщился от этих мыслей. Может, ей и вправду лучше без него?
Он вошел в гостиную, держа в руках чемодан. Лайза Джейн сидела к нему спиной. Темно-русые волосы мягко струились по плечам. Мысль о том, что она сейчас уйдет, была невыносима. Но пора взглянуть правде в глаза. Она любит Джонни.
— Я отнесу это в твою комнату, — сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Когда вызвать лимузин?
Она повернулась в кресле, держась руками за живот.
— Мне кажется, я не смогу сейчас уехать.
Макс поставил чемодан на пол и подбежал к ней. Опустившись на колени, он отвел прядь волос с ее щеки.
— У тебя жар? Тебя знобит?
— Это всё оладьи.
— О!
— Вот тебе и «о»! Вечно ты подстрекаешь меня на всякие безрассудства. Хотя теперь я точно знаю, что мне можно, а что нельзя. — Она глубоко вдохнула через ноздри и выпустила воздух, пытаясь таким образом заглушить тупую боль в животе.
— Может, тебе лучше прилечь? — спросил Макс, мысленно ругая себя за то, что заставил ее съесть этот злосчастный завтрак.
— Только не надолго. Но сначала мне нужно позвонить домой.
— Я позвоню, а ты ложись. — Макс подхватил ее со стула и понес в спальню. — Позволь мне исправить свой промах с завтраком.
— Что я слышу? Макс Уайлдер чувствует себя виноватым?
— Ужасно.
— Ничего себе, — проворчала она.
Усталое выражение лица, круги под глазами не вязались с ее игривым тоном. Когда он опустил ее на разобранную постель, Элизабет тут же повернулась на бок и прижала к животу кулак. Макс накрыл ее одеялом и сел рядом на край кровати.
— Хочешь, я позвоню консьержке и она принесет что-нибудь для желудка?
Он снял трубку, но Элизабет проговорила:
— Не надо. Я скоро буду в полном порядке. Позвони Бернис.
Бернис не было ни дома, ни в приюте. Он застал ее у себя дома. Бернис сразу же спросила, осталась ли ее невестка в Чикаго, и, получив утвердительный ответ, заметно успокоилась.
— Я рада, что она отдохнет. Здесь действительно не о чем беспокоиться.
Макс взглянул на Лайзу Джейн. Та вдруг зажмурилась с выражением мучительной боли на лице, потом резко открыла глаза, соскочила с кровати и пулей устремилась в ванную, зажав рот рукой.
Он слышал, как Бернис что-то говорила о том, что мамы и дети разместились с комфортом, снова благодарила его. Макс слушал ее вполуха, думая лишь о Лайзе Джейн.
