Хозяин, наследник и я (СИ) - Амур Ника

Напившись в хлам, звоню исполнителю. Пора кончать с Протасовым.

— Несчастный случай? — уточняет исполнитель. — Или будут еще пожелания?

— Да мне плевать, — отвечаю заплетающимся языком. — Хотя постой. Я хочу смотреть. Хочу видеть, как этот гад сдохнет.

— Тогда на подготовку уйдет больше времени.

— Сколько?

— Три дня.

— Я подожду.

— Хорошо, — отвечает исполнитель. — Я сообщу детали, когда буду готов.

Он отключается. Вот и все, дело сделано. Не он первый, не он последний. Но именно его смерть я жду с особым предвкушением.

Три дня, взятые исполнителем на заказ, провожу в пьяном угаре. Три дня борюсь с собой, не хожу в подвал. Не сосчитать, сколько раз останавливаю себя возле двери. Еще немного – открою и спущусь.

Заливаю спиртным горечь разочарования, напоминаю себе, что Ася предала меня. Зачем мне ее видеть? Что нового она мне скажет?

Нарочно храню на столе папку, где лежали сгоревшие документы, чтобы напоминать себе о том, как она со мной поступила. И все равно едва сдерживаюсь, чтобы не броситься вниз по лестнице.

Тоска и безумное желание увидеть Асю сводят с ума. Забыть бы все и к ней. Унижаться, просить, настаивать, если опять откажет. Я готов на все, уже дошел до ручки. От гордости остались одни ошметки.

Я был уверен, что мне знакомы все муки этого мира. Разное в жизни повидал… Но нет ничего хуже, чем любить женщину, которой ты не нужен. Красть ее поцелуи, принуждать, брать ее, зная, что все ее мысли о другом.

На второй день я дошел до того, что позвонил одной из тех, что когда-то согревала мою постель. Карина примчалась по первому зову. Я уже и забыл, каково это, когда тебя хотят и готовы на все.

Но как Карина ни старалась, все без толку. Ни мои мозги, ни тело не хотели ее. Все потому, что моими желаниями владеет лишь Ася. Вся моя страсть отдана ей одной.

В итоге перевел Карине круглую сумму и отправил восвояси. Пусть купит себе что-нибудь в качестве компенсации.

А на третий день исполнитель присылает два смс. В первом всего одно слово: «Готово». А во втором – адрес и время. Завтра в двенадцать дня на привокзальной площади. Именно там и тогда не станет Протасова, и я лично буду там присутствовать, чтобы увидеть все своими глазами.

Вот тут я и не выдерживаю. Впервые с тех пор, как Ася предала меня, открываю дверь в подвал. Я должен рассказать ей, что скоро ее любовника не станет. Хочу видеть выражение ужаса на ее лице. Может, я даже возьму ее с собой завтра. Пусть полюбуется вместе со мной.

С этой мыслью спускаюсь в подвал.

Ася

Зверь! Дикий бешеный зверь! Вот кто такой Раиль Алаев. Как я могла подумать, что с ним реально договориться? Как могла забыть, каков он на самом деле?

Я задыхаюсь от рыданий, пока охранники тащат меня по лестнице вниз. Сначала на первый этаж, а потом еще ниже – в подвал.

Я сопротивляюсь, борюсь за каждый шаг. Пинаюсь, кусаюсь, брыкаюсь. Но охранники даже не обращают внимания. Дотаскивают меня до железной двери и заталкивают в помещение за ней.

Падаю на пол от толчка, но тут же вскакиваю и кидаюсь обратно к двери. Вот только она успевает захлопнуться. Буквально перед моим носом.

Стучу в нее кулаками с такой силой, что сбиваю их в кровь. Гул от моих ударов разносится по помещению, сливаясь со всхлипами.

В конце концов, силы оставляют меня, и я опускаюсь на колени прямо возле двери. Плачу уже тихо, прижавшись лбом к холодному бездушному железу.

Меня беспокоит даже не собственная судьба. Плевать на себя! Но что будет с Левой?

Последний разговор с «Олегом» состоялся накануне моего выступления в кабаке и встречи с Раилем.

— Передашь мне содержимое папки и сразу получишь сына, — сказал он тогда.

— Сразу? — удивилась я. — Вы его уже нашли?

— Не только нашел, но и забрал. Твой сын у меня. Пусть это будет для тебя дополнительным стимулом. Не вздумай меня кинуть, иначе никогда не увидишь ребенка.

Все это время Лева был у «Олега». Что он сделает с ребенком, когда узнает, что я не достала документы?

Стоит об этом подумать, и меня снова бьет нервная дрожь. Мне надо поговорить с Раилем, объяснить ему все! До этого я молчала только из страха за сына.

Я снова вскакиваю на ноги и кричу:

— Раиль! Раиль!

Я зову его по имени. Еще и еще. До тех пор, пока не срываю голос. Только тогда понимаю, что он не придет, все бесполезно.

Наконец, я оглядываю свое новое жилище. Комната примерно пять на пять метров. Просторная и почти пустая. В углу прямо на полу лежит матрас, на стене висит ручной рукомойник, а покосившаяся дверь ведет в туалет. Хоть в ведро ходить не придется.

Обхватываю себя руками за плечи в попытке согреться. В подвале не холодно, просто меня морозит.

А еще здесь не темно. С потолка свисает одинокая лампочка без абажура, но есть и окно, забранное решеткой. Тоже под самым потолком. Выглянуть в него я не могу, не дотянусь, но солнечный свет приникает. Падает квадратом на пол.

Я встаю в этот островок света, чтобы хоть немного согреться в его лучах.

Условия в подвале меня не пугают. Жила и в худших, когда только сбежала от Раиля.

То, насколько подвал обжитой, – вот что внушает страх. Явно я здесь не первая. Кто здесь жил до меня и что с ним или с ней стало? Нет, я не хочу этого знать.

Дни тянутся. Меня кормят, снабжают всем необходимым, даже выдают чистое постельное белье и одежду на смену. Вроде как заботятся. Но это все не то, что мне нужно.

Каждый раз, когда «надзирательница» приносит еду, я умоляю ее позвать Раиля. Объясняю, что мне жизненно необходимо с ним поговорить. Но он так и не спускается в подвал. Подозреваю, она не передает Хозяину просьбы. Вместо этого упивается моей беспомощностью.

Так проходит три дня. Три безумных дня, когда я схожу с ума от беспокойства за сына. «Олег» уже знает о моем провале? Что он сделал с Левой? Вернул его в ту семью или?...

О втором варианте предпочитаю не думать. Если с сыном что-то случится, я не переживу. И Раиля никогда не прощу. Никогда!

А потом на исходе третьего дня за железной дверью раздаются шаги. Кто-то спускается по лестнице и это не «надзирательница». Ее походку за эти дни я выучила на зубок.

Шаги уверенные, твердые. Узнав их, я вскакиваю с матраса, на котором сидела. Замираю напротив двери. Сердце выбивает чечетку, мысли скачут. Никогда и ни с кем так не ждала встречи, как сейчас.

Ключ проворачивается в замке, и дверь со скрипом открывается. На пороге стоит он . Слух меня не подвел, это, в самом деле, Раиль. Смотрит на меня хмуро и отстраненно.

Я столько всего хотела ему сказать. Приготовила целую речь! Но слова вылетают из памяти, стоит его увидеть. Я сразу сникаю и вся как будто сжимаюсь. Становлюсь маленькой и незначительной перед исполином.

Раиль не подходит ко мне, так и стоит на пороге. Тяжелый взгляд прижимает меня к полу гранитной плитой.

Его губы кривятся в ухмылке, когда он говорит:

— Как тебе новое жилье? Ты должна быть довольна. Не хотела ничего у меня брать, вот я и не даю.

Я трясу головой. Бытовые удобства – сущий пустяк. Мне надо поговорить о другом. Открываю рот, чтобы сказать, но Раиль перебивает:

— Сегодня я окончательно разберусь с твоим любовником. Не хочешь посмотреть, как это будет?

Своими словами он ставит меня в тупик. Какой еще любовник? Нет у меня никого.

— О ком ты? — переспрашиваю, чувствуя, что теряю нить разговора. Что вообще происходит?

— О Протасове.

И снова не понимаю. Кто это?

— Я такого не знаю.

— Не ври мне! — Раиль мгновенно вспыхивает.

Помня, что в злости он похож на дьявола, пячусь от него. Я уже почти возле самой стены, как вдруг до меня доходит: Протасов – это и есть «Олег»! Ну а кто еще это может быть?

— Ничего у меня с ним нет, — тут же оправдываюсь. — Чисто деловые отношения.

— А сначала говорила, что не знаешь его, — кривится Раиль. — Сплошная ложь.