Кейт Хьюит - Порочная тайна
– Да, довольно размеренной. Но я не против. Он с интересом взглянул на нее:
– Разве? Я был бы против.
– Ко всему привыкаешь. – Ей хотелось сменить тему. – И иногда мне кажется, что я предпочитаю картины людям.
– Наверное, потому, что картины никогда тебя не разочаруют.
– Даже не знаю, – весело проговорила она. – Несколько картин разочаровали меня. Однажды на одном чердаке я нашла картину и была уверена, что это подлинник Джотто. Но потом выяснилось, что это была очень хорошая подделка.
– Разве это не удивительно, – задумчиво произнес Хэлис, – что картина, которая выглядит точь-в-точь как оригинал, стоит в разы меньше? Обе прекрасны, но лишь одна из них имеет ценность.
– Полагаю, что это зависит от того, что имеет для тебя ценность. Картина или художник.
– Красота или правда.
Правда. Все возвращалось к этому слову, которое тяжким грузом давило на Грейс. Она не рассказала ему всей правды.
– Некоторые подделки, – сказала она вскоре, – стоят немалое состояние.
– Но все равно не как оригинал.
– Нет.
Ее сердце бешено стучало, ладони вспотели.
– Иди и поешь, – произнес Хэлис и указал на сиденье напротив него.
– Ты бывал на этом острове раньше? – спросила она, обмакивая треугольник лаваша в мягкий хумус. – Когда ты был еще мальчиком?
– Мы с братом однажды приплыли сюда.
– Однажды?
Он пожал плечами:
– Мы особо не дружили. Аммар во всем видел соревнование, в котором он должен был победить. А я уже не хотел проигрывать.
Он улыбнулся, однако улыбка вышла напряженной. Грейс поняла, что это было чем-то большим, чем обычное соперничество между братьями.
– Ты скучаешь по нему? – тихо спросила Грейс. – По своему брату, если уж не по отцу?
– Я уже говорил тебе, что не скучаю.
– Просто мне трудно это понять. Я скучаю по своим родителям даже сейчас…
– Моя семья очень сильно отличалась от твоей.
– Ну а сестра? По ней ты, должно быть, скучаешь?
– Да, – согласился Хэлис, немного подумав. – Скучаю. Но нет смысла муссировать это, ее уже четырнадцать лет нет в живых.
Он говорил настолько ровно и холодно, что Грейс не могла не выпалить:
– Как ты можешь… как ты можешь просто взять и вычеркнуть родных?
Лицо Хэлиса моментально окаменело, глаза сузились. Грейс пришлось отвернуться.
– Я не вычеркнул их, как ты говоришь, – невозмутимо возразил он. – Я просто не вижу смысла в том, чтобы постоянно оглядываться в прошлое. Они умерли. Я двигаюсь дальше. Прочь от скорби и этого разговора. – Он нагнулся вперед и произнес, смягчая тон: – Мои отец и брат не заслуживают твоего внимания. Ты невинна, Грейс, а вот если бы ты знала, что они творили…
– Я не так невинна, как тебе кажется.
– Прости, я не хочу показаться снисходительным. И я не собирался говорить о моей семье сегодня вечером. Ведь есть лучшие способы нашего времяпровождения.
– Конечно, – тихо согласилась Грейс.
Хэлис подавал следующее блюдо, и она увидела мерцающий свет огня на его золотистой коже, напряженные мускулы, в то время как он выкладывал кусочки ароматного цыпленка и кардамон на ее тарелку. Внезапно Грейс вспомнила о долгом поцелуе Хэлиса, о том, как его рука скользила по ее коже…
Она почувствовала, что ее лицо горит, и потянулась к стакану. Хэлис улыбнулся и посмотрел на нее понимающим взглядом:
– Мы оба думаем об одном конкретном способе нашего времяпровождения.
– Вероятно, – выдавила из себя она, чуть не подавившись вином. Она даже слишком хорошо себе это представляла.
Еда была очень вкусной, вечерний воздух – теплым и знойным. Единственными звуками были шум прибоя и ветер в пальмовых ветвях. Хэлис вывел беседу в более безобидное русло, и Грейс с удовольствием послушала о том, как он построил свой бизнес и жизнь в Сан-Франциско. Хэлис также расспрашивал о ее жизни, и она с радостью описала подробности своей работы и рассказала о самых интересных проектах, в которых ей довелось принимать участие. Было удивительно легко просто сидеть, болтать и смеяться, наслаждаясь друг другом, без страха и волнения. Слишком уж долго она жила под сгустившимися у нее над головой тучами. Грейс нужна была эта коротенькая вылазка в свет.
Очень быстро они расправились с основным блюдом и стали пить кофе по-турецки (Хэлис сварил его в медной турке) – густой и вкусный, а на десерт был невероятный тирамису. В небе мерцали звезды и отражались на гладкой поверхности моря. Грейс не хотела, чтобы эта ночь закончилась – ведь с нею закончилось бы все волшебство. А пока она сидела в своем великолепном платье, смотрела на море, проводила время с Хэлисом на этом волшебном острове.
Однако пока еще ничего не закончилось. Ее тело горело в предвкушении и дрожало от волнения, когда она представляла, как могла бы продолжиться эта ночь. Как Хэлис сдержал бы свое обещание и стянул это потрясающее платье с ее плеч. И занялся бы с нею любовью… ведь она тоже хотела его. Ее пальцы дрожали, и она со звоном поставила свою чашку с кофе обратно на блюдце. Она так давно не была с мужчиной. Так давно не позволяла себе быть желанной. Любимой. Все это пугало ее, но она также хотела этого. Больше, чем когда-либо.
– Почему ты выглядишь испуганной? – тихо спросил Хэлис. – Мы здесь в безопасности.
Грейс почувствовала в его голосе легкое изумление и тревогу. Хэлис коснулся ее руки.
– Я не напугана.
– Ты хочешь вернуться на Алаху сейчас?
– Нет, если только нам не нужно возвращаться. – Она улыбнулась, ее брови изогнулись в удивлении, хотя сердце отсчитывало глухие удары. – Нам ведь не нужно?
– Нет, – мурлыкнул Хэлис. – Мы можем остаться здесь. Еще кофе?
Она покачала головой:
– Нет, спасибо. – Неожиданно она подалась вперед. – Давай потанцуем.
– Потанцуем? – удивленно повторил Хэлис.
– Да, потанцуем. На пляже.
– Но здесь ведь нет музыки.
Грейс указала на свое синее атласное платье:
– На мне вечернее платье, и я нахожусь на необитаемом острове. Неужели нам и вправду нужна музыка? – Она улыбнулась, желая ухватить это хрупкое счастье за хвост. – Неужели это так важно? – Она как будто повторила его собственные, сказанные ранее слова.
– Абсолютно не важно. – Быстро встав из-за стола, Хэлис повел Грейс на пляж.
Бархатистый песок приятно холодил ее босые ступни, темнота окутала их, луна сверкала на морской поверхности, которая казалось жемчужной. Хэлис повернулся к ней:
– Раз уж здесь нет музыки, мы можем выбрать ту, которая нравится нам.
Грейс едва могла разглядеть его на темном пляже, но чувствовала жар и сильную энергию, исходящие от него. Дикое желание словно пульсировало между ними. Ему невозможно было сопротивляться. Оно было жизненно необходимым.
