Оливия Гейтс - Искупление любовью
Затем он поднял глаза, и ее сердце остановилось.
Его мрачное лицо, тревожный взгляд… что все это значит? Господи, неужели это конец? Сейчас он скажет ей, что ничего не изменилось и условия их сделки остаются в силе. Она поймет, что все это время жестоко себя обманывала и ее чувства были безответными.
Казалось, он колеблется, и именно эта его нерешительность заставила ее действовать. Она не могла позволить ему сказать об этом сейчас.
Подойдя к мужу, Элия бросилась ему на шею. Застонав так, словно внутри у него что-то оборвалось, Камал крепко сжал жену в объятиях, после чего опустился на качели. Оседлав любимого, Элия принялась покрывать поцелуями его лицо, при этом помогая ему избавляться от одежды.
– Элия… – взмолился он, но она накрыла губами его губы.
– Ничего не говори, позволь мне все сделать самой.
И Камал подчинился. Мгновение спустя они уже были единым целым, и Элия, поднимаясь на вершину наслаждения, забыла о своих страхах.
Элия уставилась на свои брюки, висевшие на ней как на вешалке.
Она очень похудела. Камал снова сказал ей об этом сегодня утром. С тех пор как она сделала тест на беременность, прошло три недели. Она была беременна девять недель и не сомневалась, что это произошло в их первую брачную ночь.
Но причиной потери веса была вовсе не утренняя тошнота. Со дня возвращения Камала из Америки ее изнутри что-то глодало, и его, казалось, тоже.
Он по-прежнему уделял ей много внимания, оказывал поддержку, его ласки стали еще нежнее, но у нее создавалось такое ощущение, словно он страдает от какой-то непонятной душевной болезни, которая с каждым днем угнетает его все больше.
Когда, думая, что Элия поглощена работой, муж наблюдал за ней, в его глазах вместо привычного вожделения была пустота. Разговаривая с ней, он теперь взвешивал каждое слово. Она тоже боялась сказать или сделать что-нибудь не то и усугубить ситуацию. Казалось, они оба ходят по лезвию ножа.
Из-за всех этих переживаний Элия и начала терять в весе. Она заставляла себя есть только ради своего ребенка. Ребенка Камала. Ребенка, о котором ей рано или поздно придется ему сказать.
Но Элия продолжала откладывать этот разговор. И чем больше проходило времени, тем труднее ей было решиться сообщить ему, что его желанный наследник уже на подходе. Она постоянно думала о том, что последует за этим.
Ей придется еще три месяца жить в аду, пока они не узнают пол ребенка. Если это девочка, то весь этот кошмар повторится заново. Точнее, он будет повторяться до тех пор, пока они не добьются желаемого результата. Если мальчик, то через семь месяцев Камал отберет у нее сына и разведется с ней. Оба варианта были одинаково невыносимы, и Элия боялась что-либо предполагать.
Ее мысли путались, но одно она знала наверняка: сейчас ей прежде всего нужно думать о собственном здоровье. Ради ребенка.
Налив себе стакан воды, Элия подошла к комоду и, выдвинув ящик, достала оттуда флакончик, вытряхнула на ладонь таблетку и поднесла к губам. Когда взгляд девушки случайно упал на зеркало, стакан выскользнул у нее из руки и ударился о комод, а вода расплескалась. За спиной у нее раздался громоподобный голос:
– Что ты делаешь, черт побери?!
После поездки в Лас-Вегас жизнь Камала превратилась в настоящий ад. После того восторженного приема, который ему оказала Элия, он почти не выпускал ее из вида, пытался дать ей все, что мог. Но его снедало чувство вины. Он считал себя самым ужасным чудовищем, которое когда-либо порождала земля, и чувствовал, что должен быть за это жестоко наказан. Преследовавшие его мысли были хуже, чем мучительная смерть. Еще хуже было только ее потерять.
Камал хотел страдать, хотел, чтобы Элия причинила ему боль. Но он знал, что она этого не сделает. Напротив, жена была с ним как никогда ласкова, и от этого его ненависть к самому себе только усиливалась.
Сейчас он пришел сюда, чтобы положить конец всему этому.
Ему нужно было, чтобы она вынесла ему приговор. Немедленно.
Но, войдя в спальню и увидев ее несчастное лицо, он понял, что даже самого сурового приговора будет недостаточно.
Затем Камал увидел, что она глотает таблетку так, словно это было ее спасением, и весь ужас прошлого обрушился на него, лишив самообладания.
Бросившись к ней, он с такой силой схватил Элию за плечи, словно пытался оттащить ее от края пропасти, в которую она снова собиралась прыгнуть.
– Что это? Что ты приняла? Выплюнь сейчас же!
– Камал… что?.. – недоуменно пробормотала Элия, пытаясь вырваться.
Она казалась худее и бледнее обычного, и это его до смерти напугало.
Он начал ее трясти.
– Я сказал, выплюнь! Я не позволю тебе снова это с собой делать.
– П-перестань… отп-пусти меня… о чем ты говоришь?
– Я говорю о транквилизаторах, которые ты больше не будешь принимать. Если понадобится, я для этого прикую тебя к себе наручниками.
– К-какие еще транквилизаторы? Я принимала мультивитамины!
Эта сцена словно перенесла его в прошлое, когда он оставил ее на растерзание боли и отчаянию. Все повторялось с мучительной точностью, и его ужас и чувство вины вырвались наружу.
– Не лги. Я знаю, Элия. Знаю. Помнишь, как я спросил тебя, не было ли причиной твоего агрессивного поведения употребление наркотиков в юности, а ты все неистово отрицала? Я задал тебе этот вопрос только потому, что обнаружил упаковку транквилизаторов в твоей квартире, куда ты никогда меня не приглашала. И будь я проклят, если позволю тебе, моей жене, королеве Джудара, снова себя губить!
Ему еще никогда не было так страшно, как в тот момент, когда он произнес эти слова. Казалось, ее съежившееся тело рассыплется на части в его руках, а из покрасневших глаз хлынут слезы.
Тогда он, полный раскаяния, крепко прижал ее к себе, словно желая спрятать внутри себя.
– Пожалуйста, прости меня… Я не хотел тебя расстраивать… Я просто сошел сума от беспокойства. Не позволяй отчаянию тобой завладеть. Все будет хорошо, только не сдавайся. Клянусь, на этот раз я буду рядом и сделаю все, чтобы помочь тебе преодолеть эту ужасную зависимость.
Но ее рыдания только усилились, когда она между всхлипами произнесла слова, заставившие его похолодеть.
– О боже… з-значит, вот почему т-ты испытывал ко мне отвращение… я всегда боялась, что это п-произойдет, если т-ты узнаешь…
– Нет-нет, я только хотел тебе помочь, но ты не говорила мне правду, а я долго не знал, что делать, затем решил заставить тебя признаться, принять мою помощь…
Внезапно Камал остановился. Он понимал, что за этим должно последовать объяснение, почему он не только не помог Элии, но и бросил ее. Не было слов, которыми Камал мог бы выразить свой стыд, свою вину, но он знал, что должен как-то ее поддержать.
