Мишель Селмер - Секрет секретарши
Немая сцена длилась несколько секунд. Никто не двигался и не произносил ни слова. Фейт посмотрела вниз на Зоины руки, все еще сжимающие ягодицы Ника.
— Отличный зад, — сказала она и вдруг, зарыдав, выскочила за дверь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Простите меня, мне так жаль! — каялась Фейт спустя короткое время, когда Ник и Зоя уже успели одеться и снова позвали ее в дом. Зоя села на диван рядом с сестрой. Ник стоял напротив, с обычным для мужчин выражением — наполовину смущенным, наполовину встревоженным, готовый в любую секунду обратиться в бегство.
Фейт была не из тех, кто плачет по любому поводу, даже в детстве. Так что Зоя сразу поняла — случилось нечто серьезное. Поначалу Фейт так рыдала, что невозможно было разобрать ни единого слова. Единственное, что они поняли, — никто не умер и «скорую помощь» вызывать не надо.
Фейт вытащила новый бумажный платочек из почти опустевшей коробки.
— Не могу поверить! Я вам помешала. Вломилась прямо посреди… посреди… ох, простите.
— Не надо извиняться, — сказала Зоя. — Лучше объясни, что случилось.
Фейт вытерла подтеки туши под глазами.
— Я редкая идиотка.
Ник оторвался от стены.
— Пожалуй, я оставлю вас вдвоем.
И раньше, чем они успели сказать хоть слово, вышел из комнаты. Они услышали его шаги на лестнице, он поднимался наверх.
— Мда, — протянула Фейт, — я его, кажется, спугнула.
Зоя пожала плечами.
— Что тут скажешь? Мужчина. Он и так переживал последнее время из-за меня. Боюсь, больше ему не выдержать. Эмоциональная перегрузка.
Фейт помолчала, теребя бумажный платок, потом подняла глаза на Зою и сказала тихо:
— Меня бросили.
— Ох, сестричка!
Зоя положила руку ей на плечо.
Такер, словно почуяв неладное и желая помочь, обошел диван и положил голову на колени Фейт, глядя на нее, все понимающими добрыми глазами.
Та всхлипнула и потрепала его за ухо.
— Я говорила тебе, что люблю ее. Я хотела, чтоб мы жили вместе. И готова была рассказать родителям все как есть, неважно, что потом. А она ответила, что, может быть, и не хочет этого. А потом заявила, что решила вернуться назад — к мужу!
— Я не знала, что она замужем.
— И я не знала. Миа объяснила, что она просто экспериментировала, хотела, чтобы муж заревновал. Видимо, получилось. Он позвал ее обратно. — Фейт шмыгнула носом и стерла вновь набежавшие слезы. — Она была такой безразличной! Словно ей совсем на меня наплевать. Словно я какой-нибудь лабораторный опыт!
— Милая, мне так жаль. Я знаю, как много она для тебя значила.
— Я почувствовала себя полной дурой. Но я все время думаю, что заслужила это!
Полное безумие!
— Ну как ты можешь заслуживать, чтобы с тобой обращались подобным образом?
— Ты знаешь, скольких мужчин я бросила? А они ведь говорили, что любят меня.
— Милая моя, ты заслуживаешь только счастья — так же, как любой другой человек.
— Кстати, о счастье, — сказала Фейт, немного утешившись, — по-моему, у вас с Ником все хорошо, да?
Зоя почувствовала себя виноватой: она так счастлива, а у сестры… но она не могла сдержать свою радость.
— Я собираюсь выйти за него.
— Не может быть! — воскликнула Фейт и обняла сестру изо всех сил. — Лучшего мужа для тебя не придумать.
Потом она отстранилась и лукаво посмотрела на Зою.
— Не говоря уж о том, что он просто сексуальный супермен.
— Кроме шуток, — с улыбкой согласилась Зоя.
— Ну, если говорить об этом, мне, конечно, следует уйти, чтобы вы могли продолжить. Я остановлюсь в отеле.
— Никаких отелей! Гостевая спальня свободна. Оставайся, сколько захочешь.
— Мне не нужно на работу до понедельника, так что, может, я у тебя спрячусь на пару деньков, если ты не против.
— Мы будем рады, — сказала Зоя, поднимаясь с дивана. — Может, отправимся завтра по магазинам? Мотовство помогает избавляться от плохого настроения.
Фейт достала наушники и плеер.
— Как тебе известно, я люблю засыпать под музыку. Так что вы можете хоть кричать. Я ничего не услышу.
Когда Зоя, наконец, поднялась, Ник сидел на кровати с книгой в руках.
— Ну как там? — спросил он.
— Ее бросили.
— Я примерно так и думал. — Он отложил книгу. — И как она?
— Расстроена, но не сломлена. — Зоя сняла рубашку и кинула ее в сторону шкафа, промахнувшись где-то на метр. — Ты не возражаешь? Она собирается провести у нас пару дней. Думаю, ей не хочется оставаться в одиночестве.
— Не возражаю, конечно. Но похоже, нам сегодня придется шуршать потише, а?
Зоя выбралась из джинсов, оставив их на полу.
— Даже если начнется пожар, я собираюсь тебя раздеть. И ничто меня не остановит.
— Договорились. — Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой с ямочкой. — Я уже почти совсем раздет.
Оо. Раздет — и вполне готов. Зоя подняла бровь.
— Ты начал без меня?
— Но без тебя я бы не стал продолжать. Ты должна меня выручить.
— С удовольствием.
Она обошла кровать, по пути избавившись от бюстгальтера и трусиков. Под его взглядом она чувствовала себя самой привлекательной и самой желанной женщиной в мире.
Он отбросил свои вещи.
— Иди ко мне.
Она подошла к нему и встала так, что его колени оказались между ее широко разведенных ног, чувствуя, как жесткие волоски щекочут ей икры. Потом опустилась к нему на колени. Он обхватил ее руками и усадил плотнее.
— Ну вот, — сказал Ник, ласково убирая светлые прядки ей за уши. — Наконец-то! Только ты и я. — Он погладил ее по щеке. ― Я хочу, чтоб ты знала ― ты единственный человек на земле, с кем я хотел бы сейчас быть. С кем я хочу быть всегда.
От его слов, теплая волна прокатилась по ее телу. Она тоже хотела быть с ним — только с ним.
— Я тоже.
Зоя все так же желала его, дождаться не могла, чтобы он снова вошел в нее. Но теперь она никуда не торопилась. Ей не хотелось упустить ни единой секунды наслаждения. Должно быть, он чувствовал то же самое, потому что долгое время они целовались и ласкались на разные лады. Исследовали друг друга, словно в первый раз, хотя при этом у нее было ощущение, словно каждый знает партнера уже сто лет.
Как взаимное влечение может быть таким возбуждающе новым — и вместе с тем таким привычным и уютным?
— Мне нравится ощущать это, — сказал Ник, лаская большими пальцами бархатистую кожу ее бедер. Он следил за своими движениями, будто находил это действо завораживающим. От его легких прикосновений Зою бросало то в жар, то в холод и кружилась голова.
Она приподнялась на коленях, чтобы ему было лучше видно, упершись руками в спинку кровати за его головой, и он застонал от удовольствия.
