Дэвид Лоуренс - Счастливые привидения
Теперь «Мастерские» закрыты, и большие ворота, что ведут во двор, заперты. Не стоят рядами возле упаковочного цеха большие ящики с желтой соломой. И лошади-великаны не тащат с холма груженые подводы. И нет девушек в заляпанных глиной фартуках, с лицами и волосами в прекрасной серой грязи, тех девушек, которые когда-то тут перекрикивались и зубоскалили с мужчинами. Все это в прошлом.
— Теперь нам нравится здесь гораздо больше — ах, гораздо больше. Здесь стало тише, — говорила Матильда Рокли.
— О да, — вторила ей Эмми Рокли, ее сестра.
— Наверняка, так и есть, — соглашался гость.
На самом деле, еще неизвестно, в действительности ли сестрам Рокли нравилась теперешняя тишина или им только так казалось. Уж точно, их жизнь стала серее и безотраднее с тех пор, как серая глина перестала заляпывать все кругом и всюду оседать пылью. Они сами не осознавали, как скучали по крикливым девушкам, которых знали всю жизнь и очень не любили.
Матильда и Эмми были старыми девами. В промышленном районе девицам с завышенными требованиями не так-то просто найти себе мужей. В уродливом индустриальном городе хватало мужчин, молодых людей, готовых идти под венец. Но все они были шахтерами или гончарами, то есть простыми рабочими. После смерти отца обе сестры должны были получить по десять тысяч фунтов каждая: по десять тысяч фунтов, вложенных в доходное недвижимое имущество. Такие деньги на полу не валяются, думали они, и потому не желали растрачивать свое богатство на не знающих ему цену пролетариев. А так как в банковских служащих, фрондерах-священниках и даже школьных учителях был недостаток, то Матильда уже почти попрощалась с надеждой когда-либо покинуть «Гончарные мастерские».
Высокая, тонкая, изящная, со светлыми волосами и довольно длинным носом, Матильда играла роль Марии, сестры библейского Лазаря, при Эмми-Марфе, то есть любила рисовать, музицировать и читать романы, тогда как Эмми занималась хозяйством. Эмми была ниже сестры ростом и полнее, и за ней не числились особые дарования. На Матильду, от природы утонченную и изысканную, она смотрела снизу вверх.
Хоть и без бурных событий и особых радостей, девушки все же жили счастливо. По-моему, конечно. Их мать умерла. Отец хворал. Он был образованным человеком, учился в юности, но предпочитал делать вид, будто ничем не отличается от простых рабочих. Еще он страстно любил музыку и неплохо играл на скрипке. А потом состарился, тяжело заболел и теперь умирал из-за почек. Всю жизнь он много пил виски.
Это тихое семейство, всего с одной служанкой, год за годом жило в «Гончарных мастерских». Приходили друзья, девочки ходили в гости, отец убивал себя алкоголем. Снаружи постоянно шумели шахтеры, лаяли их собаки, кричали дети. А внутри, за стеной, было спокойно и безлюдно.
И все же в бочке меда не обошлось без капли дегтя. У Теда Рокли, отца сестер, были четыре дочери и ни одного сына. Девочки вырастали, и он все больше злился, вечно пребывая в женском обществе. В конце концов он отправился в Лондон и усыновил там приютского мальчишку. Эмми исполнилось четырнадцать лет, Матильде — шестнадцать, когда их отец вернулся домой со своим чудом природы, мальчиком шести лет по имени Адриан.
Адриан был обычным сиротой с обычными каштановыми волосами, обычными голубыми глазами и говорил на обычном лондонском кокни. Сестрам Рокли — в то время три сестры оставались в доме отца — не понравилось его появление, и он, со своей инстинктивной приютской наблюдательностью, сразу же это понял. Хотя тогда ему было всего шесть лет, с его лица не сходила едва заметная, презрительная ухмылка, когда он смотрел на трех юных женщин. Они настояли на том, чтобы он звал их кузинами: кузина Флора, кузина Матильда, кузина Эмми. Он подчинился, но в тоне, каким он это произносил, всегда чудилась насмешка.
Однако сестры были добросердечны от природы. Флора вышла замуж и покинула отчий дом. Матильдой же и Эмми, хотя они старались держать мальчика в строгости, Адриан крутил и вертел, как хотел. Он вырос в «Гончарных мастерских» и ближайших окрестностях, ходил в начальную школу, и везде его неизменно называли Адриан Рокли. С кузиной Матильдой и кузиной Эмми он был всегда немногословен и безразличен, вел себя довольно тихо и по-своему пристойно. Сестры считали его хитрым, но это было несправедливо. Просто он старался быть осмотрительным и никогда не откровенничал. Тед Рокли, его так называемый дядя, молчаливо поддерживал приемыша, у них были похожие характеры. Адриан и старик были по-настоящему привязаны друг к другу, хотя внешне это никак не выражалось.
Когда мальчику исполнилось тринадцать лет, его отослали в среднюю школу в главном городе графства. Но ему там не понравилось. Как кузина Матильда ни старалась сделать из него маленького джентльмена, он отказывался им быть. Почти незаметно изогнув губы в насмешливой ухмылке, Адриан изображал робкого приютского воспитанника, едва его принимались воспитывать. Он прогуливал уроки, продавал своим одноклассникам книги, фуражку с эмблемой школы, даже шарф и носовой платок и отправлялся бог знает куда с полученными деньгами. Так прошли два не самых лучших года его жизни.
Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он объявил, что хочет покинуть Англию и отправиться в Колонии. Адриан поддерживал связь с приютом. Рокли знали об этом, и, когда он ровным тоном, но не без насмешки сообщил о своем намерении, сразу поняли, что удерживать его бесполезно. В итоге Адриан отправился в Канаду под протекцией своего благотворительного учреждения. Не сказав «спасибо», он попрощался с Рокли и уехал, не испытывая ни малейшей печали. Зато Матильда и Эмми частенько плакали, вспоминая это прощание. Даже на лице их отца тогда появлялось странное выражение. Тем не менее, Адриан довольно регулярно писал им из Канады. Он нашел работу в электрической компании недалеко от Монреаля и вроде бы неплохо устроился.
Потом началась война. Адриан поступил на военную службу и приехал в Европу. Рокли не видели его. Они продолжали жить, как жили прежде, в «Гончарных мастерских». Тед Рокли умирал от чего-то вроде водянки, и втайне мечтал повидаться с мальчиком. Когда было подписано перемирие, Адриан получил долгосрочный отпуск и известил Теда, что возвращается домой, в «Гончарные мастерские».
Сестер охватило волнение. Говоря по правде, они побаивались Адриана. У высокой худенькой Матильды пошатнулось здоровье, обе сестры устали, ухаживая за отцом. Пребывание в одном доме с Адрианом, молодым человеком двадцати одного года, после того как он холодно распростился с ними пять лет назад, представлялось им тяжелым испытанием.
