Кэролайн Ньюэлл - Наверстать упущенное
— Хэлло! Это ты, Ральф? А Этель пришла? — услышала она голос Луизы.
— Да, она наверху, — медленно ответил Ральф, как будто размышляя о чем-то.
— Если она отдыхает, передай ей, что все в порядке, а я забежала за своей сумкой.
Хлопнула дверь, и наступила тишина. Этель подумала, что Ральф ушел вместе с Луизой, и, с облегчением вздохнув, сделала несколько шагов вниз по лестнице. Но он все еще стоял в холле.
Этель вернулась к себе и тут же услышала, как Ральф, перепрыгивая через несколько ступенек, взбежал по лестнице вслед за ней и рванул дверь спальни.
— Что ты позволяешь себе? — возмущенно крикнула Этель. — Убирайся из комнаты! Я ведь просила тебя покинуть мой дом…
— Я уйду, — ответил он, — только после того как ты объяснишь мне, что в твоей квартире делает эта корова.
— Корова? — продолжала возмущаться Этель. — Если так ты называешь мою подругу…
— Подругу? — воскликнул Ральф, стараясь взять себя в руки, но это ему удавалось с трудом. — Если я не ошибаюсь, это была Луиза Мартин? Твоя бывшая одноклассница, известная также, как любовница твоего мужа и автор «Исповеди проститутки»?
— Ну, и что из того? — Этель никак не могла понять, почему он так ненавидит Луизу. Ведь это она должна решить, простить ее или нет. Ей захотелось ударить его.
— И ты позволяешь этой женщине присматривать за своей дочерью?
— А что здесь такого? Она никого не убила.
— Она… спала… с твоим… мужем! — медленно и раздельно произнес Ральф каждое слово.
— Артур имел дело со многими женщинами, — бросила Этель в ответ, — что же я должна делать? Убить ее за глупость? Да я сама когда-то была ничуть не лучше! Разве ты не помнишь?
— Это я буду помнить всегда.
— Что помнить? — Голос Этель звучал почти угрожающе.
— Что, по-твоему, я должен был чувствовать, когда ты вернулась к нему? — вдруг резко спросил Ральф.
— Не знаю.
Этель не хотела говорить с ним, не хотела смотреть на него.
Но Ральф подошел к ней, схватил за руку и повернул лицом к себе:
— Тогда я расскажу тебе об этом. Я чувствовал, что кто-то воткнул мне в живот нож и выпустил кишки. И так было все то время, пока ты оставалась с ним. Каждую ночь я видел тебя с ним. Его руки на твоем теле. Его губы на твоих губах…
— Прекрати! — Этель зажала уши ладонями. Но он схватил ее и прижал к стене возле кровати.
— Его губы на твоих губах… — хрипло повторил он, — руки гладят твою шею, грудь. Его рот на твоей груди…
— Перестань, — отчаянно крикнула Этель, но Ральф безжалостно продолжал:
— Его губы там, где были мои. И все это время я видел, как он смотрит на тебя, слышит твои вздохи…
— Ну заткнись же ты! Замолчи! — кричала Этель. Слова Ральфа причиняли ей острую боль, словно срывали повязки с ран, которые, казалось бы, давно должны были зажить. Но нет, не зажили. У нее тоже стояли перед глазами давно ушедшие в прошлое безумные мгновения любви. Но не с бывшим мужем, а с этим человеком. Его руки, губы, его жаркий шепот, который заставлял ее верить ему, возбуждал желания, каких никогда не удавалось пробудить Артуру.
Сейчас он шептал не слова любви, а проклятия, но Этель не чувствовала разницы. Когда он прижал ее к себе, она испытала такое же желание, как когда-то. Тело трепетало от его прикосновений, в глазах ее стояли слезы. И самое страшное, что он прекрасно знал это.
Он прикоснулся губами к ее волосам и нежно поцеловал в висок. Она продолжала вздрагивать.
— Пожалуйста, не нужно, — с трудом прошептала Этель, но Ральф уже ничего не слышал. И она перестала сопротивляться, когда он сначала, едва касаясь, а затем все крепче и крепче начал целовать ее губы, лаская руками ее руки, спину, бедра.
Сила желания, овладевшая ею, пугала Этель.
Ральф приподнял голову, посмотрел в ее глаза и понял все. Она хотела его так же, как и он. И этим было сказано все.
Не переставая смотреть ей в глаза, Ральф мягко положил Этель на кровать. Последние остатки воли покидали ее. И когда он снова начал целовать, она уже не понимала, что раньше могло удерживать их от этого. Она приоткрыла рот, ожидая его ласк. Они целовались и никак не могли насытиться.
Рука Ральфа начала расстегивать пуговицы на блузке Этель.
Тело ее задрожало. Она желала и одновременно боялась его ласк. Кончиками пальцев Ральф коснулся груди и начал гладить нежную кожу. Он не торопился, стараясь растянуть наслаждение, и вновь начал целовать лицо, щеки, глаза и губы, дразнил, поддерживал и разжигал в ней уже занявшийся огонь желания.
Этель вскрикнула, когда он губами прикоснулся к соску и втянул его в рот. Возбуждение неудержимо нарастало. Теперь она уже ничего не стеснялась и не боялась. Она хотела его, и ничего, кроме этого желания, сейчас не существовало.
Грудь ее касалась его голой груди, и она чувствовала, как его тепло разливалось по ее телу, а вкус поцелуев напоминал ей вкус сладкого вина.
Сейчас совершенно неважно, кем был он и кем она, почему они ненавидят друг друга и даже что с ними станет дальше. Разве можно было сейчас думать об этом, когда его губы впились в ее губы, обожгли кожу шеи, теплым кольцом охватили сосок. Руки, скользнув по плоскому животу, смяли шелк трусиков, устраняя последнюю преграду. И Этель приняла его. Уже влажная от желания. Жаждущая. Открытая для него. Она тяжело задышала. Все быстрее и быстрее. Что-то простонала. Выкрикнула его имя. Еще, еще. И вот — словно мощный взрыв потряс каждую клеточку плоти Этель.
Через пару минут дыхание успокоилось, кровь потекла по жилам, как всегда ровно, вернулось сознание, а с ним — стыд и чувство вины. Но с Ральфом, похоже, ничего подобного не происходило. Он спокойно сидел на кровати, наблюдая за Этель.
Ну конечно! Он все это заранее спланировал. Заранее обдумал. Он заставил ее желать себя и сделал так, что она позволила делать с собой все, что ему хотелось. И теперь он смотрел на нее холодными серыми глазами.
Этель отвернулась и попыталась натянуть на себя покрывало. Она надеялась, что Ральф тут же уйдет. Но он, видимо, еще не закончил игру. Он снова растянулся на кровати рядом с ней и стал целовать ее спину, плечи, лаская руками ее ноги и бедра. И кожа Этель снова начала вздрагивать от его нежных прикосновений. И опять началась жестокая внутренняя борьба. Как могла она продолжать желать его? Он же унизил ее. И тем не менее это было так.
— Этель, — ласково позвал Ральф, и его рука обняла ее за шею, пытаясь повернуть к себе.
Почувствовав сопротивление, он поцеловал ее между лопаток и тихо сказал:
— Хорошо, Этель, я подожду.
Она не ответила. Да и что она могла сказать? Что у нее нет гордости и он может получить ее в любое время?
