Кей Мортинсен - Вето на брак
С трудом поднявшись на ноги, она вышла из ванной комнаты и уже у двери услышала:
— Уже уходишь? Так быстро?
В голосе Маноло не осталось и следа прежней нежности, а сквозили лишь холодные интонации, что подтверждало худшие из опасений Граси. Да, это не был голос мужчины, недавно обретшего женщину своей мечты.
— По-моему, здесь мне нечего больше делать.
— Значит, раз ты получила что хотела, можно и уходить? Вполне в духе современной женщины.
Не в силах переносить тяжесть впивающегося в спину взгляда, Граси обернулась и обнаружила, что Маноло, обернув талию полотенцем, стоит, скрестив руки на обнаженной груди. От желания броситься в его объятия сердце Граси чуть не выпрыгнуло из груди, но горящий ненавистью разум безжалостно подавил чувства, заставив ее холодно выговорить:
— Ты понял неправильно. Я ухожу, поскольку сожалею, что дала тебе возможность воспользоваться мною.
— Но ты же хотела меня!
— Я хотела именно этого, — безжалостно подтвердила она, и единственным оправданием этой очередной лжи было стремление уязвить мужскую гордость Маноло.
— Что ж, рад, что смог доставить тебе удовольствие, — прошипел он.
— А я — нет. Это была просто ошибка. И я не хочу, чтобы когда-нибудь она повторилась снова. Ты понял меня? — В голосе Граси едва заметно звучали слезы.
Маноло просто не мог поверить, что она могла холоднокровно использовать его для утоления своих желаний. Как ей удалось одурачить его? Как она смогла столь ловко воспользоваться его чувствами? Уязвленная гордость Маноло закипала в порыве справедливого гнева. Ничего, он заставит ее пожалеть о такой самонадеянной наглости!
— Да, понял. Пока я полностью удовлетворен. Когда же мне снова понадобится секс, я дам тебе знать. Если хочешь, даже оплачу твои услуги.
Жгучая боль пронзила сердце Граси, но она не подала виду. В глазах Маноло светились жестокость и самодовольство, и она никак не могла понять, как же поверила в то, что любит его.
— Я не продаю себя!
— Верно. Отдаешься задаром. Что ж, пойдет и так.
— Нет, не пойдет! Никогда не пойдет! Ты сам расскажешь про все Пилар или мне лучше сделать это?
Маноло презрительно фыркнул.
— На твое усмотрение. Могу лишь сказать, что ты не сильно ее удивишь.
— Блефуешь! — яростно выпалила Граси. — Я не верю ни одному твоему слову! Думаешь, все вокруг такие же тупые и бесчувственные, как ты сам?
— Я отнюдь не таков, каким ты меня представляешь. Разве я не достаточно ясно сказал? Пилар не любит меня.
— Извини, но мне все же хочется услышать ее собственное мнение по этому поводу. Я прекрасно помню, с какой нежностью она отзывалась о тебе во время нашего телефонного разговора…
— С нежностью?
— Да, и уж поверь, она говорила от всего сердца!
Маноло лихорадочно соображал, о ком еще могла Пилар отзываться с восхищением. Неужели о Чарли? О, если бы знать наверняка… Если между этими двумя существуют какие-то чувства, я заставлю Пилар признать это и тогда, независимо от наших дальнейших взаимоотношений, обрету свободу. Тут-то я и возьмусь за Граси, заставлю ее раскаяться в своей самонадеянности, сделаю так, что она не сможет прожить без меня ни дня… И в конце концов женюсь на ней. А уж потом, когда клиника будет полностью в моих руках, холодно объявлю, что она никогда и ничего не значила для меня, и это накажет ее за заносчивость.
— Быть может, — сказал он, — что, говоря якобы обо мне, Пилар имела в виду кого-то другого…
Как же Граси хотела, чтобы это было действительно так! Тогда она меньше корила бы себя, что переспала с женихом мачехи.
— Придумываешь себе оправдание?! — насмешливо спросила она.
— Я не оправдываюсь, — ответил он спокойно, — так как заранее знал, что, изменив Пилар, не причиню ей боли. Надо полагать, ты тоже знала об этом, иначе как объяснить, что ты оказалась в постели с женихом собственной мачехи?
— Я не верю тебе, — уверенно заявила она. — Ты намеренно лжешь мне!
— Я просто хочу избежать участи жертвы мошенничества, которая уже однажды была мне уготована семейством Науресов. Что касается того, веришь ты мне или нет, то, по-видимому, у нас с тобой разные понятия о правде.
— Поэтому, мы больше не верим друг другу.
Неожиданно для себя Граси произнесла это с глубоким сожалением. Маноло насупился.
— Ты можешь проверить. Для этого тебе придется только спросить Пилар о нашем с ней договоре.
— Для начала ты сам расскажешь мне об этом, а потом я посмотрю, насколько ваши истории совпадают.
— Пилар нужен был человек, который смог бы быть всегда рядом и обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла, а…
— А тебе нужен был доступ к клинике? ―подхватила Граси. — Но знай, у тебя ничего не выйдет, ведь теперь тебе придется считаться и со мной!
Нервная судорога пробежала по лицу Маноло.
— Никогда!
Какие еще козни он вынашивает? — испугалась Граси.
— Что же ты сделаешь, женишься на нас обеих? Или… — тут ее голос чуть не сорвался, столь внезапна была эта страшнейшая из догадок, — или сделаешь меня своей любовницей, с тем чтобы заполучить обе части наследства моего отца?
Маноло невозмутимо пожал плечами.
— Ты серьезно думаешь, что я на такое способен?
— Да! — всхлипнула она, срываясь на истерику. — Ты ведь поэтому меня соблазнил? Думал, что получишь все сразу и будешь спокойно наслаждаться прелестями жизни за наш счет?
Маноло в бессильной злобе сжал кулаки.
— Судя по тому, что ты способна представить такое, у тебя хитрый извращенный ум. Твой отец гордился бы тобой сейчас.
Не помня себя от ярости, Граси подскочила к нему и прежде, чем успела осознать, что делает, почувствовала, как ее рука с силой опускается на лицо Маноло в звонкой пощечине.
— Не смей трогать моего отца! Он уже умер, а потому не может защитить себя. Твой, по крайней мере, жив и может хотя бы сожалеть о случившемся.
На мгновение Маноло показалось, что он начинает терять самообладание, поддаваясь порыву несдерживаемой ярости. Его отец жил лишь потому, что изо дня в день надеялся на возмездие. И мысль о том, что Науресы могут еще раз принести старику неприятности, заставляла содрогаться любящее сыновнее сердце. Сейчас надо было лишь удостовериться в связи между Пилар и Чарли. Тогда можно спокойно передать Пилар в надежные мужские руки и вплотную заняться Граси.
— Строишь из себя невинность? Что ж, тебе неплохо удается использовать шарм и напускную простоту. Впрочем, тебя не за что винить. Чего еще можно ждать от женщины, воспитанной проходимцем? И теперь ты, стало быть, хочешь обвинить меня в том, что я соблазнил тебя. Разве ты сама не хотела этого? По-моему, мы были единодушны в наших желаниях. Кстати, к твоему сведению, я вовсе не собирался делать тебя своей любовницей. Я не большой поклонник мазохизма, и, между прочим, никогда не использую секс для достижения каких-либо целей. Конечно, кроме собственного удовольствия… Несмотря на то, что на этот раз к нему примешивается весьма неприятный осадок.
