Лесси Скарелл - Замки на песке
Олаф надулся. У него в голове не укладывалось, как можно не знать о таком классном хобби! Уж он-то прекрасно знает, чем увлекаются его друзья.
— Я правильно сделал, что позвал дядю Магнуса в гости, — рассудил маленький Олаф. — Наверное, вы с ним давно не виделись. А с друзьями надо видеться. А то можно совсем потеряться.
Выяснилось, что «Раджа», «Норвежец» и «Бриз» — это мастерски сделанные миниатюрные копии самолетов, размером не больше вытянутой руки Олафа. «Раджа» был яркий, облепленный стразами и бусинами. Магнус, немного смутившись, объяснил, что самолет от нечего делать украсили две его ученицы. При других обстоятельствах Сигурни обязательно сострила бы по этому поводу, но теперь их с Магнусом отношения претерпели некоторые изменения. Теперь они выстраивались по какому-то, пока неизвестному им обоим алгоритму.
«Норвежец» и «Бриз» были попроще, чем «Раджа» — синие, с широкими крыльями и белыми полосами на бортах. Самолеты управлялись с помощью дистанционного пульта и могли взлетать довольно высоко.
Олаф был в полном восторге.
Как только Магнус возник на пороге, одной рукой прижимая к себе самолеты, а другой — большую куклу в каком-то невероятном наряде, да еще с букетом лилий под мышкой, дети буквально повисли на нем. Кари тотчас же забыла свою любимую Бридж, а Олаф немедленно потащил Магнуса смотреть шалаш. Ланссон даже не успел обмолвиться парой слов с Сигурни. Он только вручил ей букет, и вот уже был в саду, наблюдая, как ловко маленький Эвенсон карабкается вверх по веревочной лестнице. Кари вертелась тут же, допытываясь у Магнуса, почему он такой рыжий.
— Потому что мой папа тоже был рыжий, — лаконично ответил Магнус и, взяв девочку за руки, немного покружил ее в воздухе.
Кари запищала от восторга.
— А папа твоего папы тоже был рыжий? — спросила она, звонко смеясь.
— Тоже! — подтвердил Магнус.
— А папа папы твоего папы?
— Кари! — В сад вышла Сигурни с двумя маленькими штормовками в руках: розовой и зеленой. — Оставь господина Ланссона в покое. Ты не знаешь, — обратилась она к Магнусу, — какая она приставучая. Если начнет что-нибудь выспрашивать, то уж докопается до самой сути! — Сигурни улыбнулась.
— Дядя Магнус! — позвал Олаф, спустившись с дерева. — Давайте запускать самолеты!
— Может быть, сходим к морю? — предложила Сигурни, помогая детям надеть штормовки.
Идея была принята на ура. Олаф побежал вперед, подхватив самолеты Магнуса. Кари устремилась за ним.
Немного поколебавшись, Ланссон предложил Сигурни опереться на его руку. Она молча кивнула — почему бы и нет? — и взяла Магнуса под локоть, ощутив, как напряглись его мускулы.
Они медленно побрели вслед за детьми.
— Как поживаешь? — спросила Сигурни.
Нельзя сказать, чтобы ей действительно было интересно знать, как поживает Магнус, но молчать было неловко.
— Все так же, — неопределенно ответил Ланссон. — А ты?
Сигурни глубоко вздохнула и неожиданно для самой себя сказала:
— Так себе. Я развожусь с мужем… и моя сестра Агнесс ждет ребенка от моего любовника.
Магнус изумленно посмотрел на Сигурни.
— И это ты называешь «так себе»? — спросил он, по обыкновению слегка иронично, и в то же время глаза его смотрели очень серьезно.
— Мое спасение — дети, — отозвалась Сигурни. — Если бы не Олаф и Кари, я… мне было бы очень плохо.
— Ты справишься, — твердо сказал Магнус. — Ты сильная, и поэтому у тебя все будет хорошо.
Сигурни была тронута его словами. Между ней и Магнусом как будто растаяла невидимая стена, и она поняла, что не только простила его, но и даже успела соскучиться по нему. И еще: этот человек — единственный, кому она может излить душу.
Ланссон, чтобы отвлечь Сигурни, стал рассказывать о своей двоюродной сестре, у которой подрастают трое забияк-сынишек. От его слов веяло прямодушием и добротой. Шагая рядом с ним, она уловила едва ощутимый, давно забытый, но такой родной запах школы. Когда Ланссон закончил рассказ о своих забавных рыжих племянниках, Сигурни поведала ему об Альфе, Улаве и сложных взаимоотношениях между нею и каждым из них. И хотя ее слова причиняли Магнусу боль, он не показывал виду и слушал, не перебивая. Ведь ей нужно было выговориться, а ему… ему просто хотелось быть рядом, пожалеть ее, успокоить, приласкать.
Едва Сигурни закончила свою исповедь, к ним подбежал Олаф. Он протянул матери дистанционный пульт управления и воскликнул:
— Мама! Ты должна попробовать поднять в воздух «Раджу»! Это так здорово!
— Как-нибудь в другой раз, милый. — Ей совсем не хотелось сейчас развлекаться.
— Поднять самолет не так-то просто, — заметил Магнус и, хитро подмигнув Олафу, сказал, обращаясь к Сигурни: — Неудивительно, что ты испугалась.
— Испугалась?! — Она тотчас взяла в руки пульт. — Ничего подобного! Сейчас я вам покажу… — Сигурни нажала кнопку, но ничего не произошло. — Что такое?
Магнус и Олаф весело засмеялись.
— Мама! — воскликнул мальчик. — Ты держишь пульт антеннкой на себя, как будто сама хочешь взлететь! Надо направить на самолет.
— Вот так. — Магнус перевернул пульт и нажал кнопку.
В воздух, сверкая стразами, взмыл величественный «Раджа».
Домой они вернулись только под вечер и сели пить чай в гостиной. Дети порядком утомились и вскоре уснули, «валетом» разлегшись на диване. А Сигурни продолжала непринужденно болтать с Магнусом, и совершенно не хотелось отпускать его. За долгое время ей впервые было так легко, так спокойно. В душе наступил штиль, и над горизонтом показалось долгожданное солнце.
«Рыжее солнце», — вдруг пришла в голову мысль, и Сигурни чуть смущенно из-под ресниц взглянула на Магнуса.
Тот неприятный случай на катере совершенно стерся у нее из памяти — как наваждение, как дурной сон. Она поняла, что Магнус действительно не желал ей зла. Его заботливый, полный нежности взгляд сейчас был убедительнее всяких слов.
«Он — мой друг, мое солнце, — снова подумала Сигурни. — Пропал из моей жизни, закатился за горизонт, а потом появился снова, чтобы прогнать тьму, сгустившуюся вокруг, и согреть меня». В порыве нежности Сигурни провела ладонью по его волосам.
Он в этот момент рассказывал какую-то занимательную историю из школьной жизни, и тут же умолк. Ее прикосновение задело его до самого сердца. Взгляд у Магнуса стал еще теплее, еще ласковее. Сигурни улыбнулась. Ее глаза засветились ответной теплотой и лаской.
Блаженную тишину прервал звонок в дверь.
— Кто бы это мог быть? — недоуменно проговорила Сигурни и пошла открывать, гадая на ходу: либо это кто-то из соседей, либо Фройдис.
