Дианна Тэлкот - Тэлкот Обманчивое сходство
Глаза Эбби остановились на лице Джека. Оно было угрюмым, зубы крепко сжаты.
- Мне жаль, Эбби. Напрасно я скрывал правду. Мне не следовало позволять вам думать, что она жестока. Но я не предполагал, что Сильвия вернется. Раньше, если обнаруживалась такая болезнь...
Теперь Эбби дрожала всем телом, не способная остановить спазмы, зарождавшиеся где-то в желудке.
- Нет! И слышать об этом не желаю! Ни за что! Я ухожу.
- Эбби! - Отец был потрясен.
- Нет! Я не собираюсь снова ломать из-за матери свою жизнь. Хватит с меня детских мук. Она ушла двадцать лет назад, и баста! Никаких продолжений. - Эбби подхватила пальто со стула и надела, путаясь в пуговицах. Затем она рванулась к двери, метнув взгляд на Джека, и вылетела на улицу, в сгущающиеся сумерки.
Боб и Джек сидели молча. В глазах старого мужчины застыло страдание, глаза молодого выражали понимание и сочувствие.
- Позвольте мне поговорить с ней, - сказал Джек наконец. Он медленно поднялся и направился к выходу.
- Ложь никогда не остается безнаказанной.
Джек приостановился, но Боб, проговорив эту фразу, отсутствующе уставился в пол. Поняв, что он больше ничего не скажет, Джек неохотно вышел.
Эбби устроилась на пассажирском сиденье его машины, словно делала так всегда. Сидя спиной к дому, она бесцельно блуждала взглядом по пустынным полям за сараями. Звенели жаворонки, раздавалось мычание коров, но девушка не реагировала на эти привычные звуки.
Джек коснулся ее плеча.
- С тобой все в порядке?
- Нет. - Она вытерла глаза.
- Хм, мне кажется, твой отец чувствует то же самое.
- Ему надо разобраться в своих чувствах. Сильвия использует его. Может, она использовала его с самого начала.
- Скорее всего, нет. То, что он говорил, совпадает с классическими признаками раздвоения личности.
- Это просто невероятно. После того как она бросила нас, у нее была работа и квартира в Миннеаполисе. Поехали. - Эбби зябко потерла руки. - Сумасшедшие так себя не ведут.
- Таких больных не считают сумасшедшими. И они обычно дееспособны. По большей части они ведут нормальную жизнь, но иногда им становится хуже. Она вполне могла жить среди людей, принимая лекарства.
Эбби выслушала его и отвела глаза.
- Значит.., и со мной может случиться это... Джек медленно покачал головой.
- Нет. Это, вероятно, генетическое отклонение, и если у тебя до сих пор не проявились симптомы... - Остаток фразы повис в воздухе. - Не беспокойся об этом. Мы наблюдаем пациентов, не отвечавших за себя в течение многих лет и неожиданно вернувшихся к полной жизни благодаря новым лекарствам и методикам лечения. Времена сильно изменились.
Эбби молчала, ее лицо горело. Рот ее печально искривился в попытке сдержать эмоции.
- Если это правда - я говорю "если", - уточнила она, - тогда вся моя жизнь обернулась одной большой ложью. Как отец мог устраниться и пустить все на самотек? Люди шептались и посмеивались у нас за спиной. И потом это ужасно для ребенка - думать, что ты брошен матерью...
- Дело в том, - мягко заметил Джек, - что люди охотнее прощают легкомыслие, чем душевный недуг. Болезнь матери иногда пятном ложится на детей, даже если об этой темной тайне вслух не говорят.
- Значит, ее заперли, нас опутали ложью, а теперь все наладилось благодаря...
- Эбби, остановись. Я понимаю твое состояние. Ты имеешь право гневаться. Но она тоже живой человек. Ты в Южной Дакоте, она в Миннесоте. Но вы видите над головой одно и то же небо и звезды. У тебя просто нервный шок, - произнес он. - Ты скоро оправишься.
- Как? - спросила Эбби дрожащим голосом, полным слез. - Вся моя жизнь ушла на ненависть к ней. Это же моя мать! Я пожертвовала всем, чтобы залатать страшную дыру, которую она проделала в наших душах, а теперь оказывается, что я даже не знала истинных причин семейной драмы!
- Эбби, - мягко коснулся ее Джек, - какая разница, знаешь ты причину или нет?
Эбби упрямо смотрела вдаль, беспомощная и смущенная. Джек обвил ее руками, заключая в объятия.
- Я не знаю. Но никаких положительных эмоций мысль о ее возвращении во мне не порождает.
- Скажи мне, что ты чувствуешь сейчас.
- Все перепуталось и полетело под откос. Джек хмыкнул.
- И это все?
- Тебе смешно.
- Эбби, ты себя недооцениваешь. Ты очень сильная женщина. - Он снова нежно погладил ее по спине. - Эй! У меня идея. Ты могла бы переехать ко мне.
Эбби фыркнула, немного удивившись тому, что одна фраза смогла пробить ее меланхолический настрой.
- А это не станет поводом для сплетен?
- Нет, если отношения будут платоническими.
- Хорошо, - сказала она сухо. - Мы пустим слух о полностью платонических отношениях, возросших на почве старинной любви, что создаст новую сенсацию.
- Не ожидал от тебя такого цинизма, Эбби.
- М-да, ты, должно быть, хочешь держать меня под наблюдением в медицинских целях. Увидеть, как жизненные невзгоды превращают нормальную женщину в истеричку. Теперь у меня такое чувство, будто я всю свою жизнь провела ползком, упустив лучшие ее моменты. Невероятно. Она превратила в кошмар наше детство и юность, а отец зовет ее домой с распростертыми объятиями, приговаривая: "Милости просим, рады вас видеть". - У Эбби вырвался легкий смешок, когда она представила эту сцену. - Господи, это невозможно описать, ведь нельзя войти дважды в одну реку!
Джек поймал ее за локоть и повернул к себе, когда она остановилась набрать воздуха.
- Не говори так, Эбби, - сказал он неожиданно серьезно, - потому что я пытаюсь сделать то же самое. Я хочу думать, что возвращение домой возможно.
Вернуться обратно в дом было самым трудным. Раньше Эбби никогда так не взрывалась. Даже если для этого имеются основания, выходить из себя глупо.
Отец все еще сидел на стуле, сплетя пальцы и глядя на трещины в стене. Эбби двинулась прямо к нему, неожиданно подумав, что всего несколько месяцев назад считала, что останется в этом доме навсегда. Теперь все здесь словно переменилось - стало чужим и не трогало ее чувств.
- Как скоро она приедет?
- Через десять дней, - ответил отец.
- Знаешь, если бы она приехала в гости.., сначала...
- Абигайль, мы с твоей мамой потеряли слишком многое в жизни. Ей необходимо почувствовать, что она наконец дома. Мне нужно почувствовать, что у меня есть жена.
- Я понимаю.
- Знаешь, милая, ты, должно быть, не помнишь, но она была замечательной поварихой. И я мечтаю снова попробовать ее стряпню. Я хочу, чтобы она придала очарование этому дому. У нее всегда был особый вкус. Какая-нибудь тесьма на подушке - и наше скромное жилище выглядело дворцом. Пусть она все это делает и тогда быстрее придет в себя.
