Кейт Доули - Как рождается любовь
Дэниел и Джоанна слились в одно целое и уже не замечали ничего вокруг. Море с каждой волной подкатывалось все ближе и ближе. Оно обнимало слившиеся в едином движении бедра и обостряло их ощущения до предела.
Джоанна задыхалась то ли от страсти, то ли от бешеного темпа, а может быть, от тяжести тела Дэниела. Жесткие бинты царапали ее кожу, задевали соски, распаляя ее еще сильнее. Наконец настал момент, когда Джоанна поняла, что больше не может балансировать на краю. Она закричала, выгнулась дугой и сразу же обмякла под сильным телом Дэниела. Лишь на секунду позже она почувствовала, как сокращаются мышцы Дэниела, как дрожит его тело, словно в новом приступе лихорадки. Джоанна крепко обняла его за плечи и прижалась, словно боялась разрушить новую связь.
Несколько минут Дэниел ничего не говорил и не шевелился. Наконец он поднял голову и посмотрел Джоанне в глаза.
Солнце уже давно зашло, и свет полной луны делал ее взгляд еще более загадочным и притягательным, чем при свете дня.
– Я не… – начал он, но Джоанна прикоснулась пальцем к его губам и улыбнулась.
– Как твои ребра? – участливо спросила она.
– Нормально.
– Остальное обсудим утром, – решительно сказала Джоанна и поцеловала его.
Дэниел покрыл ее лицо поцелуями, подхватил на руки легкое тело и понес в море, чтобы там насладиться самой прекрасной ночью в его жизни.
5
Ощущение блаженной неги не портил даже песок, неизвестно как попавший под одеяло. Уже давно Дэниел не чувствовал себя так хорошо. Даже сломанные ребра почти не болели. Он осторожно повернулся, и счастливая улыбка появилась на его лице. Рядом спала женщина, о которой он, сам того не подозревая, мечтал много лет.
Как жаль, что глупые детские обиды держали нас на расстоянии все это время, думал Дэниел, любуясь спящей Джоанной. Этим утром она была необыкновенно красива, как может быть красива только любимая женщина.
Дэниел хорошо помнил, как он звал Джоанну, когда был без сознания и лихорадка и боль мучили его. Это было единственное, что он запомнил из первого дня на острове, но одна мысль о том, что он звал не Нелли, не кого-то еще из своих бесчисленных подружек, заставляла Дэниела поверить, что его чувства к Джоанне – правдивы. Это не просто всплеск эмоций или требования организма. То, что случилось ночью, было закономерным развитием их немного странных отношений.
Я люблю тебя, Джоанна, и всегда любил, подумал Дэниел, осторожно убирая с ее щеки локон выгоревших волос. И когда нам было тринадцать лет, я уже любил тебя и только потому попробовал поцеловать. Зря ты думала, будто я валяю дурака. Надеюсь, сегодня утром ты поверишь мне.
Джоанна зашевелилась и сонно улыбнулась.
Дэниелу очень не хотелось будить ее, но он чувствовал, что им нужно обсудить все, что случилось ночью, как можно быстрее. Он должен сказать о своих чувствах сейчас, когда еще свежи воспоминания об огромных звездах на бархатном небе и ласковых прикосновениях прибоя.
Рука уже легла на обнаженное плечо Джоанны, чтобы легонько потрясти ее, как вдруг Дэниел услышал звук, заставивший его вскочить на ноги и закричать от радости.
Маленькая точка на востоке быстро превращалась в четырехмоторный самолетик. На таких до сих пор развозят почту на островах.
– Джоанна! – закричал Дэниел. – Быстрее просыпайся, нас нашли!
Джоанна резко села, плед упал на дно лодки, и у Дэниела перехватило дыхание. Джоанна заметила его взгляд, смутилась и поспешила закутаться в плед.
– Это спасатели? – спросила она, тоже увидев самолет.
– Нет, на спасательный самолет это не похоже. Скорее всего, почта. Наверное, пилот услышал сигнал нашего маячка и решил проверить, в чем тут дело. – Дэниел посмотрел на Джоанну и широко улыбнулся. – Думаю, тебе следует одеться. Ты еще помнишь, где твоя рубашка и джинсы?
– Ой! – Джоанна покраснела и, старательно придерживая плед у груди, начала разыскивать по пляжу свою одежду.
На рубашке не хватало нескольких пуговиц, задубевшие от соли джинсы нашлись на камнях недалеко от лагеря, но Джоанне каким-то чудом удалось привести себя в более-менее приличный вид. Она подошла к Дэниелу и встала у него за спиной, словно боялась встретиться с неизвестностью. Кто знает, заберет их пилот или предпочтет сообщить службе спасения?
– Горячий душ! – сказала Джоанна.
– Что? – не понял ее Дэниел.
– Горячий душ – об этом я мечтаю больше всего на свете, – объяснила она. – У меня уже кожа шелушится от соли.
– А мне кажется, что твоя кожа – самая гладкая и нежная на всем свете… – Дэниел улыбнулся и попытался поцеловать Джоанну, но она ловко уклонилась, в очередной раз покраснела и попросила:
– Давай отложим все нежности до того, как объяснимся. Думаю, мы должны многое друг другу сказать.
– И я так думаю, – согласился Дэниел. – Я готов сказать это прямо сейчас. Джоанна, я…
Но Дэниел не успел сказать ей самые главные слова на свете. Самолетик резко зашел на посадку и эффектно приводнился в лагуне, почти у самого берега. Из-за шума останавливающихся двигателей ничего не было слышно, и потому Дэниел решил еще раз отложить свое признание. В конце концов, у них с Джоанной вся жизнь впереди!
Дверца самолета со стороны пилота распахнулась, и из проема показалась голова в шлеме с очками.
– Эй, на земле! – Пилот призывно помахал рукой. – Ко мне придется добираться вплавь!
Джоанна счастливо взвизгнула и бросилась в воду.
– Подожди! – крикнул ей Дэниел. – Нам нужно забрать вещи!
Джоанна сердито отмахнулась.
– Какие вещи? Мы можем вернуться к людям!
– А как же твои документы?
– У всех документов есть копии. Давай, Дэниел, пошевеливайся, мне осточертел этот остров.
Джоанна вошла в воду и поплыла к самолету.
– А мне казалось, что мы были здесь счастливы, – пробормотал Дэниел.
Пилот самолета оказался испанцем, неизвестно каким чудом угодившим на Соломоновы острова. Подавая руку Джоанне, он представился:
– Фредерик Гарсия Райнер Пуэрто де ла Марко. Можно просто Фредерик.
– Джоанна Эшлер, – несколько растерянно представилась она. – А это мой компаньон Дэниел Рендалл.
– Прошу на борт. Сзади есть узел с запасными рубашками. Можете переодеться.
– Спасибо! – поблагодарила его Джоанна. Как хорошо, что можно сразу переодеться в сухое! Ей надоело изо дня в день ходить в мокрой одежде.
Природная стеснительность Джоанны куда-то пропала, и она довольно ловко сняла джинсы и рубашку и переоделась в вещи Фредерика, которые оказались размеров на пять больше. Но это была сущая ерунда! Джоанна наслаждалась тем, что вещи были, во-первых, чистые, во-вторых, сухие и, в-третьих, не задубевшие от соли.
