Хелен Кинг - Только поверь!
Майкл долго молчал — то ли переживал, то ли думал о чем-то. Наконец хриплым от волнения голосом он произнес:
— Не думал я, что у нас будет такое расставание…
— Расставание — всегда малоприятное и грустное событие, — вставила Мэри. Вздохнув и плотнее прижавшись к Майклу, она добавила: — Будем надеяться на радостную встречу!
11
Об экспедиции известного во всем мире археолога профессора Олдборроу писали многие газеты, делали репортажи теле- и радиожурналисты. Мэри было приятно, что Майкла называли среди основных членов экспедиции и главным помощником руководителя. На экране телевизора Майкл выглядел старше и солиднее, чем в жизни. Он говорил о планах и задачах археологов уверенно и авторитетно и в то же время с легким юмором. Однако Мэри показалось, что при этом глаза у него оставались грустными.
Она подумала: это, наверное, из-за меня. Может быть, я зря так говорила с ним в нашу последнюю встречу. Теперь он улетает расстроенным…
После отлета группы профессора Олдборроу средства массовой информации на время потеряли интерес к археологической теме.
Прошло восемь дней с тех пор, как Майкл улетел на Аравийский полуостров. Мэри считала дни до встречи. Она пыталась уйти с головой в свою научную работу, но отвлечься и не думать о Майкле не могла. Она все время мысленно возвращалась к их первой встрече, к знакомству в Австралии, к лондонским прогулкам и особенно — к дням и ночам, проведенным в его доме в Лоуфилде.
Мэри вспоминала его яркие рассказы о приключениях во время экспедиций, и тревожное чувство холодило ее сердце. В Аравийской пустыне, думала она, очень жарко и нет воды, зато много неприятных насекомых и змей. Лучше бы Майкл никуда не ездил! И тут же она уговаривала себя, что это — его работа и он ее любит.
Любит! Он и мне хотел признаться в любви и сделать предложение, а я не позволила. Чего я испугалась? Нельзя же из-за истории с Дэвидом избегать мужчин и не верить ни одному из них. Даже если меня обманут, предадут, бросят второй, третий, пятый раз — все равно нельзя не верить. Отношения, построенные на недоверии, никогда не перерастут в любовь. Ведь я хочу, чтобы Майкл мне доверял, — значит, и сама должна с доверием относиться к его чувствам, словам и поступкам. И все-таки… Так страшно и так не хочется испытывать новое разочарование. Я даже себе не разрешаю признаться, что… полюбила.
Нет-нет, лучше не думать об этом! Я так боюсь потерять его! Но если мне это суждено, то лучше не давать волю своим чувствам, лучше спрятать их подальше, чтобы не было слишком больно.
С другой стороны, как же он тогда узнает о моей любви к нему? Он будет думать, что безразличен, не нужен мне, и посчитает неприличным навязывать мне свои чувства. Ох, не знаю, что мне делать, как себя вести! Что-то я совсем запуталась…
Мэри не раз обсуждала сама с собой эти вопросы, но так ничего определенного и не могла решить.
Вот вернется Майкл, думала она, и если его отношение ко мне не изменится, то я перестану мучить себя и не буду таить от него своих чувств. Скорее бы он возвращался!
Но когда сильно ждешь, коварная судьба обязательно приготовит какое-нибудь незапланированное испытание.
На девятый день пресса и эфир наполнились тревожными сообщениями под заголовками, не отличавшимися оригинальностью и разнообразием: «Пропавшая экспедиция».
Утром, собираясь на работу и, как всегда, включив приемник, Мэри услышала эту страшную новость. Внутри у нее все похолодело. Она, как в тумане, добралась до работы и, едва войдя в комнату для сотрудников, бросилась к приемнику — вдруг они уже нашлись и с ними все в порядке.
Но, увы, сообщения становились все тревожнее. Выяснилось, что связь с археологами пропала два дня назад. Британский музей, Оксфордский университет и ряд научных обществ, принимавших участие в подготовке экспедиции, безуспешно пытались связаться с группой ученых, отправившихся на раскопки древних арабских поселений.
Через правительственные каналы были переданы просьбы о помощи в поисках пропавших археологов соответствующим службам тех стран, на территории которых должны были вестись раскопки. Но поисковые работы проводились весьма неактивно и не принесли пока никаких результатов. Выяснилось лишь, что на том месте, где вначале велись раскопки, никаких следов экспедиции обнаружить не удалось.
Судьба профессора Олдборроу и его коллег стала центральной темой всех информационных материалов. Высказывались самые разные предположения — и разумные, и нелепые — о причинах исчезновения людей в пустыне: песчаная буря, отсутствие водных источников, встреча с воинственно настроенным местным населением, похищение инопланетянами и прочее. Большинство версий строилось на утверждении о гибели членов экспедиции, что якобы подтверждалось невыходом их на связь уже в течение нескольких дней.
Подобные рассуждения приводили Мэри в ужас. Она отказывалась верить в страшный исход. В то же время она корила себя за свое поведение в тот последний день, вернее — в ту последнюю ночь перед расставанием. Майкл уехал с тяжелым сердцем. Если бы он знал, что в Англии его ждет не просто возлюбленная, а невеста, то, может быть, ничего плохого и не случилось бы.
Мэри готова была взвалить на себя всю ответственность за то, что произошло не только с Майклом, но и со всей экспедицией, как будто от его настроения зависела их судьба. Она не находила себе места, постоянно думая о любимом человеке, попавшем в беду.
Собственную научную работу Мэри совсем забросила. Все валилось у нее из рук, она не могла ни на чем сосредоточиться. На работе стала невнимательной и несколько раз приносила читателям библиотеки не те книги. Хорошо, что мисс Сэндлер с пониманием относилась к ее состоянию, недавно догадавшись, что Мэри влюблена в одного из читателей библиотеки — молодого симпатичного профессора, доктора Коллинза.
С надеждой и трепетом Мэри ждала новых сообщений, но они не приносили ничего утешительного. Она не хотела даже допускать мысли о гибели Майкла и как заклинание повторяла с утра до ночи: он жив! Я это чувствую. С ним все в порядке. Не может быть иначе. Потому что я люблю его. Потому что мы должны быть вместе!
В субботу Мэри никуда не пошла, даже в магазин за продуктами. Она сидела дома, включив телевизор и радиоприемник в ожидании добрых вестей. Пока шли политические новости, она сварила себе кофе, сделала пару сандвичей и устроилась на диване, укрыв ноги пледом, потому что с утра ее немного познабливало.
В это время в прихожей громко зазвонил телефон, своим пронзительным звуком испугав Мэри. Ей так не хотелось вставать и идти к телефону, но он продолжал настойчиво звонить, и она, откинув плед, побрела в прихожую. Ей сейчас было так трудно разговаривать с кем бы то ни было! Тяжело вздохнув, она сняла трубку.
