Шарлотта Хайнс - Я согласна
– Нет,– вздохнула она. Джеймс брал инициативу руководства их отношениями на себя, по крайней мере до тех пор, пока она не осмелеет. При условии, что она когда-нибудь вообще осмелеет. Мэгги опять вздохнула. Целый год существуя с мыслью о желанном мужчине, она не сделала почти ничего, чтобы улучшить самою себя.
– Не смотри так удрученно,– приветствовал ее Джеймс.– Я встретил Мауди, и понял, что еще не все потеряно.
– Как это? – Мэгги старалась скрыть спазм удовольствия, когда Джеймс обнял ее за плечи и крепко сжал в своих объятиях. Необходимо было некоторое время, чтобы освоиться с его привычкой касаться ее всякий раз, когда у него было настроение. Возможно, со временем она привыкнет, если он не потеряет интереса к ней и не переключится на кого-нибудь еще.
Хватит! Мэгги отбросила свои пораженческие мысли. Она отлично понимала, что этот вид мышления имеет обыкновение замыкаться на самом себе, а их отношения были чреваты реальными опасностями и без того, чтобы добавлять к ним выдуманные.
– Мауди – радушная овдовевшая сестра хозяина гостиницы, и при случае она нисходит до того, чтобы приготовить обед для лыжников. Увидев, как она медленно покрывает сахарной глазурью трехслойный торт, я понял, что она действительно может готовить.
– А кроме шоколадного торта, я надеюсь, что-нибудь еще будет?– сказала Мэгги, вспоминая свою диету. Действительно, она должна быть достаточно осторожной, наедаясь на ночь. Чтобы усадить ее за кофе, достаточно было лишь черствого бутерброда на завтрак.
Мэгги нахмурилась, когда Джеймс повел ее по короткому вестибюлю вниз.
– Я думала, что столовая в другом месте.
– Да, но мы не будем есть там ночью. Сайлс сказал, что ощущения в столовой, куда мы сейчас идем,– тропический рай.
– Это совершенно невозможно,– засмеялась Мэгги.– Я клянусь, что, когда я допила кофе, на дне моей чашки были кристаллы льда. Так где он поместит нас на это время?
– В гостиной.– Он распахнул дверь, и Мэгги раскрыла рот от удивления, когда волна горячего воздуха ударила ее.
– Бог мой, тепло! Можно сказать, даже жарко!
– М-м...– Джеймс подтолкнул ее вперед и закрыл за ней дверь.– Эта печка топится дровами.– Он кивнул головой в сторону маленькой черной печки, стоявшей на толстой покрытой шифером плите в середине комнаты.
– Умно. И очень эффектно. К ночи я могу оттаять.
– О, мы определенно должны посмотреть, как ты растаешь.– Его глаза сверкнули, глядя на нее. Она не могла остановить безжалостный румянец, заливший ее щеки. Краснеть от смущения было, безусловно, старомодно. Особенно для двадцатипятилетней женщины!
– Так вот вы где! – Худая, как палка, женщина в возрасте около пятидесяти лет торопилась через качающуюся дверь прямо к ним, неся большой поднос, где громоздились прикрытые тарелки.– Суп.
– Позвольте мне.– Джеймс одарил женщину ослепительной улыбкой, взял тяжелый поднос и поставил его на один из двух находящихся в комнате столов.
Мэгги развлекалась, наблюдая, как женщина буквально засветилась под действием обаяния Джеймса.
– Просто сядьте и поешьте, пока он горячий.– Мауди начала снимать крышки с поданных тарелок. Она остановилась, нахмурилась и устремила на Мэгги маленький блестящий черный глаз.– Вы не из тех женщин, которые хотят, чтобы подавали по частям, не правда ли? – спросила она.
– По частям? – безучастно повторила Мэгги.
– Вы знаете, вначале суп, потом салат, потом мясо. У нас была женщина на прошлой неделе, которая хотела, чтобы ее именно так обслуживали.
Масса ненужной работы, по-моему. Ведь все равно все потонет у вас в желудке.
– О нет. Все прекрасно. Это выглядит очаровательно,– искренне сказала Мэгги, когда увидела пар, поднимающийся от рыхлого запеченного картофеля и толстого куска жареного мяса.– Я голодна.
– Конечно, голодны,– согласилась Мауди.– Постарайтесь съесть эти сандвичи на завтрак. Их привезли на автобусе неделю назад.
– Я вижу.– Мэгги опустилась на стул, стараясь сделать все от нее зависящее, чтобы не рассмеяться.
– Не слышал ли ваш брат когда-нибудь о департаменте здравоохранения или, что более уместно, об отравлении трупным ядом? – спросил Джеймс.
– Инспектор департамента здравоохранения – наш кузен, и вы получите хорошую страховку, если отравитесь трупным ядом.
– Это утешает,– сухо ответил Джеймс.
– Немного денег никогда не бывают некстати, и спасибо вашему мистеру Джонсону за то, что мы получили их большое количество. Но вы не беспокойтесь. Я всему веду счет. Если захотите чего-нибудь еще, то дайте мне знать.– Она кивнула седой головой с особым выражением на лице и, улыбнувшись Джеймсу, вышла.
– Слава Богу, что ты ей понравился.– Мэгги криво улыбнулась.
Он ухмыльнулся в ответ.
– Вот. Еда.– Он передал ей тарелку с мясом, запеченный картофель и салат.
– Спасибо.– Она стала есть с жадностью.
– Сырная приправа?
Мэгги мгновенно посчитала калории, которые должны были содержаться в бледно-желтой приправе, и оценила ее восхитительный запах.
– На что решиться? – Она покачала головой с сожалением.
– Ты уделяешь так много внимания своей диете. У тебя восхитительное тело, которое приятно потрогать руками.
– Вот этим способом я и хочу сохранить фигуру.
– Под моими руками? – спросил Джеймс с насмешливой наивностью.
– В хорошей форме! – проскрежетала Мэгги.– А где все? – в отчаянии она изменила тему разговора.
Он последовал ее примеру:
– Возможно, мы его единственные постояльцы, я говорю об этом в самом широком смысле.
– Нет,– покачала головой Мэгги.– Есть по крайней мере еще один. Кто-то хотел воспользоваться ванной в то время, когда я была там.
– Приведение? – предположил Джеймс.
Мэгги с завистью наблюдала, как он щедро прибавил масла и кислых сливок в свой запеченный картофель.
– Нет, он трубил чересчур брюзгливо для привидения.
– О, я не знал,– Джеймс добавил сырную приправу в салат.– Я бы подумал, что быть привидением – уже само по себе достаточно, чтобы брюзжать. Самому по себе бродить в округе по ночам, вместо того чтобы находиться в постели с хорошенькой, горячей женщиной из плоти и крови.
Разрезая нежное мясо, Мэгги старалась придумать спокойное возражение. Ничто не приходило на ум, и она нервно кусала губы. В голове у нее была путаница. Джеймс общался с умными женщинами, а все, на что она была сейчас способна, это молчать, как бревно. И краснеть.
Работа была безопасной темой для того, чтобы устранить угрозу ее хрупкой уверенности в себе. Работа как предмет для разговора была безличной, и Мэгги досконально знала ее. Она решительно задала ему наводящий вопрос о предполагаемых планах относительно места, куда они приехали, возвращаясь к удобному способу общения с ним.
