Светлана Бестужева-Лада - Семейное шоу
«Неинтересно! — мысленно одернул он себя. — Интересно, как сложится вечер у нас с Лизаветой. Духи у нее, кстати, вполне приличные — Хьюго Босс, но больше подошли бы брюнетке, причем очень властной и темпераментной. Хотя… может быть она именно такая и есть, поживем — посмотрим».
Народу на концерт собралось видимо-невидимо, место на стоянке удалось найти с большим трудом. Потом с таким же трудом удалось пробиться сквозь толпу жаждущих «лишнего билетика» ко входу и предъявить подаренную Самим контрамарку. Тут дело пошло веселее, расторопный мальчик из охраны провел их в зал и усадил в пятом ряду возле прохода. Борис по опыту знал, что именно этот ряд оставляют «для своих», но был приятно порадован тем, что их не запихнули в середину. Добрый знак: похоже, с контрактом дело выгорит.
Ко всему прочему, на Елизавету явно произвело впечатление то, как их встретили, она стала поглядывать на Бориса не просто заинтересованно, а с явной приязнью. Это и радовало, и настораживало одновременно: как бы дамочка не настроилась на что-то лишком серьезное, хлопот потом не оберешься. Но приятно, черт возьми, когда рядом с тобой красивая женщина, которая так на тебя смотрит. Растешь в собственных глазах. Валерия всегда и везде держалась царственно-независимо… Опять! Господи, да сколько же можно!
Борис не чувствовал бы себя так комфортно, если бы знал, что именно в эту минуту Валерия, проведенная в специальную ложу для «особо важных персон», то есть такую, откуда было видно и слышно все, а сидящих в ложе увидеть можно было только со сцены, рассматривала зрительный зал и думала о том, что второй вечер подряд, кажется, приносит сплошные удовольствия, а такое везение следует ценить.
В ложе были предусмотрены все удобства, даже миниатюрный телевизор, мини-бар и стопка свежей прессы на специальном столике. Валерия налила себе грейпфрутового сока, плеснула в него чуть-чуть водки, с удовольствием откинулась на спинку кресла, и тут взгляд ее упал на обложку одной из газет, которую украшала фотография распростертой на асфальте мертвой женщины, а крупные буквы заголовка оповещали: «Смерть фотомодели: несчастный случай или сведение счетов?»
Вряд ли Валерия обратила бы внимание на очередную «чернуху», но слишком знакомой показалась ей голова женщины с прической под Мирей Матье. Расположенная ниже заметка услужливо подтвердила: это Нина, которая погибла в тот самый вечер, когда Валерия видела ее, кокетливо завернутую в купальную простыню, в номере Бориса. Так что же, он и свел с ней счеты? Но это же невероятно! Быстренько переспать с ней он, конечно, мог, но убить…
Валерия пробежала всю заметку до конца, и страх сменился удивлением: о Борисе не было ни слова, зато много говорилось о поимке криминального авторитета, в компании которого веселилась бедная девушка и из номера которого то ли сама выпала, то ли ей помогли. Какой еще авторитет? Тот, с которым она познакомилась в поезде? Крутой, респектабельный бизнесмен, «набитый бабками»? Похоже… Но тогда, Борис… Да черт с ним, в самом деле, с Бобом, если виноват — пусть сам выкручивается, а если нет… это тем более не ее дело. Надоели, наконец, его проколы и неприятности с женщинами, которые в последние три дня просто не прекращаются. На-до-е-ли!
Может быть, ей действительно следует принять предложение Михаила, тем более что ничего чрезвычайного при этом не произойдет, ей даже не нужно будет менять место работы. Олег Иванович без звука назначит ее собственным корреспондентом журнала в Санкт-Петербурге, а уж известие о том, что она собирается разводиться, вообще будет для него подарком. Впрочем, о разводе она еще подумает, возможно…
И в этот момент она увидела своего все еще законного мужа в зрительном зале. Рядом с ним сидела роскошная, дорого одетая блондинка, и было совершенно понятно, что это — не случайная соседка по креслу, а его дама, причем дама, за которой ухаживают по всем правилам, а не какая-то случайно подобранная девица. Валерия прикрыла глаза, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшие гнев и обиду, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и, прихватив стакан, вышла в крохотную комнатку перед ложей, где стояло кресло и пепельница на маленьком столике. Там она вынула из сумки сигареты, закурила, глубоко затянулась и постаралась успокоиться окончательно. Теперь уже ничего не «может быть», теперь уже все стало предельно ясным.
Конечно, придется вернуться в Москву на какое-то время, чтобы забрать свои личные вещи и перегнать машину в Питер. А остальным пусть занимаются юристы, Олег Иванович и… Михаил. Да-да, если он хочет, чтобы она была рядом с ним, придется для этого кое-что сделать. Не обязательно самому, конечно, можно поручить профессионалам, но у нее должна быть собственная крыша над головой, и как можно скорее. В идеале — студия на какой-нибудь набережной, подойдет и берег Финского залива.
Но об этом она еще подумает, а сейчас нужно докуривать сигарету и возвращаться в зал: концерт вот-вот начнется, и она обещала быть в ложе, а потом прийти в гримерку. Единственное, что меняется, — это сроки интервью. Теперь совершенно не обязательно брать его именно сегодня вечером, впереди у них сколько угодно времени.
На сцене тем временем Михаил старался произвести впечатление не столько на публику — она и так «завелась» при первых же аккордах его гитары, — сколько на эту красивую зеленоглазую женщину, которую он три дня тому назад даже не знал, и без которой теперь не мыслил себе дальнейшей жизни. Для него состояние, мягко говоря, нехарактерное: красивые женщины нравились ему не меньше, чем всем остальным, кроме того, очень нравились женщины умные. Один-единственный раз много лет назад судьба послала ему такое сочетание — и он тут же повел его обладательницу в загс. И ни разу впоследствии об этом не пожалел.
Конечно, у него были мимолетные связи, но, в отличие от своих собратьев по цеху, он терпеть не мог делать свою личную жизнь достоянием гласности. Довольно и того, что они раскапывали сами, то есть наполовину придумывали. С женой ему и в этом плане повезло: светскую жизнь она откровенно не любила, всевозможных «тусовок» избегала с необыкновенной изобретательностью, а фотографировать себя запретила раз и навсегда. Самыми любимыми часами для нее были те, когда она могла остаться одна и читать любимые книги, слушать музыку или смотреть видеофильмы из тщательно подобранной коллекции.
