Дениз Робинс - Желанный обман
И начала спорить сама с собой. Такое ли уж важное значение будет иметь то обстоятельство, что Эсмонд отвергнет ее? Магде казалось, что все самое ужасное в своей жизни она уже пережила и хуже быть просто не может. К тому же она уже будет вольна не возвращаться в Уайлдмарш…
А потом она стала создавать в своем богатом воображении образ Эсмонда-любовника. Ее любовника… И эта сцена показалась ей не такой уж и невероятной.
Думая о нем, она скинула ночную рубашку и оценивающе принялась изучать свое тело в неровном свете свечей. Оно было нежным, с красивыми маленькими грудями и стройными линиями бедер. Сэр Адам столько раз повторял ей, что мужчину можно привлечь не только лицом, но и красивыми женскими формами… Она несколько поправилась за последнее время и выглядела лучше.
Во время венчания ей наденут густую белую вуаль. На свадьбе Эсмонд, конечно, выпьет и под винными парами, возможно, не воспримет ее так болезненно, как ей представляется. Она представила себе, как они ложатся в супружескую постель, и вообразила головокружительные страстные ласки. Девушка, которая всю жизнь томилась по недоступной любви, испытала сейчас настоящее любовное томление. Но тут, взглянув на лицо, она поняла, как тщетны ее мечтания, и вновь заплакала. Натянув ночную рубашку, Магда легла в постель, то рыдая, то молясь, пока, утомившись, не заснула.
А потом наступил день отъезда.
Магда чувствовала себя ужасно: голова болела, а глаза покраснели от слез. Она вызвала звонком служанку.
Господи, помоги мне и дай силы, молилась она. В комнату вошла новая служанка Аннет. На ней было хорошенькое серое платье и белый чепец. Магде не нравилась Аннет. В ее жилах текла французская кровь, и она была шумлива и разговорчива, а ее визгливый смех раздражал девушку. Разглядывая крутые фальшивые кудряшки Аннет, Магда решила, что модница наверняка любовница отчима. Впрочем, сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Аннет была здесь для того, чтобы следить за гардеробом Магды.
Она никогда и нигде не высказывалась вслух о внешности невесты, но Магде казалось, что в остреньких черных глазках Аннет, когда та бросала взгляд на ее шрамы, таится насмешка и злорадство.
Аннет принесла горячей воды и выкупала Магду, насухо обтерла ее полотенцем и принесла кофе и бифштекс на завтрак.
Во время завтрака в комнату вошла леди Конгрейл, опираясь на трость, с которой она не расставалась в последние дни. Эта женщина была похожа, благодаря своему пожелтевшему лицу, на пугало. Мать присела рядом с Магдой и завела нудную беседу в своей привычной печально-хныкающей манере.
Жизнь без Магды в Уайлдмарш Мэйнор, ныла леди, будет уже не той. Пресвятая Дева, какое несчастье, что уезжает ее хорошая дочка.
Магда рассмеялась и поправила:
— Скорее уезжает ваша трудолюбивая рабыня, не так ли, мадам?
— Не злись. Мне так много еще придется здесь вынести, — простонала леди Конгрейл.
— Я не собираюсь злиться, мадам, — сказала Магда. — Просто мне очень трудно заплакать при расставании с вами. Так же трудно, как заставить себя кричать от радости в предвкушении того, что меня ждет в ближайшем будущем.
— Ты же не знаешь. Господь милостив! Все может еще обернуться очень хорошо для тебя, дитя мое.
Леди Конгрейл протянула к дочери обе руки и всхлипывающим голосом попросила:
— Поцелуй же свою маму. Ободри ее добрым словом.
Жалость и отвращение боролись в сердце девушки. Мать наравне с отчимом организовала весь этот подлый обман и эту свадьбу. Но она знала, что самым тяжелым наказанием для этой женщины является ее совместная жизнь с таким мужем, как сэр Адам. Поэтому Магда опустилась перед ней на колени, наклонила голову и позволила леди Конгрейл поиграть с ее волосами, потрепать по щеке и понаслаждаться ролью любящей матери.
Впрочем, леди Конгрейл была действительно небезразлична судьба ее старшего ребенка.
— Думая о нас с состраданием, даже если тебе самой придется несладко, — напутствовала она Магду, всхлипывая.
После ее слов в дверь комнаты грохнул требовательный кулак хозяина дома, который предупреждал Магду, что через час надо уже выезжать.
Магда поблагодарила Бога за то, что времени на дальнейшие сантименты уже не осталось. Против воли ее снова нарумянили и покрыли толстым слоем пудры, натянули модное дорожное платье, на завитые волосы осторожно надели отороченный мехом капюшон.
Во дворе стояла красивая, обитая кожей карета. В упряжке били копытами четыре прекрасные чалые лошади, гривы и хвосты которых были подвязаны синими и белыми ленточками. Форейторы были одеты в кремово-синие ливреи, униформу дома Морнбери. Эсмонд прислал за невестой свои экипаж.
Последние слова прощания были сказаны матери и братьям. Плохо одетые и голодные слуги выстроились в шеренгу около кареты. Они плакали и утирали носы рукавами. Им было искренне жаль, что Магда покидает Уайлдмарш Мэйнор. Только от нее они в этом доме получали доброту и понимание.
Вместе с Магдой в карету графа села Аннет, держа на коленях корзиночку, где лежала еда на дорогу и бутылка домашнего вина для сэра Адама. Сквайр Уайлдмарш Мэйнор сидел в карете напротив двух женщин и время от времени ухмылялся, поглаживая одной рукой бороду, а коленом, как бы невзначай, задевая колено Аннет…
Наконец карета тронулась с места и затряслась по неровной дороге.
При других обстоятельствах Магда с удовольствием восприняла бы эту поездку как невиданное развлечение на фоне скучной и однообразной жизни. За всю свою жизнь она только дважды далеко уезжала от дома. В последний раз это было тогда, когда она поехала с родителями в замок Шафтли на свадьбу Доротеи, обернувшуюся похоронами. Но тогда они ехали в тесной почтовой карете, где было нечем дышать. Сегодня они путешествовали с настоящим комфортом, но, несмотря на это, Магда была еле жива от волнения, ведь она ехала навстречу своей судьбе. Девушка невидящим взглядом смотрела в окно на городки, которые они проезжали, на раскиданные в беспорядке домики бедных, особняки богатых, фермы, широкую полосу вспаханной земли, огороженную низкими каменными стенами, типичными для Глуцестершира, на дикие, одетые снегом холмы.
Она смотрела, но ничего не видела, ни о чем не думала, терзалась мрачными предчувствиями, представляя себе тот прием, который окажет ей жених.
Глава десятая
Первый день нового года начался с радостного рассвета.
Веселое солнышко согрело сюррейские холмы, превращая холодный снег в сверкающее серебро. Облака волновались, словно паруса на северном ветру и белыми кораблями бороздили морозно-синий океан небес. В такое утро Морнбери Холл выглядел как картинка, нарисованная талантливым и влюбленным художником.
