Элизабет Хой - Вечный цветок
С внезапным чувством страха она вспомнила маленького странного человека, которого встретила в салоне Ренаты, — марабута. Каким-то непостижимым образом он почувствовал, что ее ожидает опасность, и предупредил, чтобы она была настороже. Как он мог узнать? У нее и мысли не было затевать с Рамоном роман, просто дружба — вот что их связывало! Как все это могло замкнуться в такой жуткий треугольник?
Сквозь решетчатые жалюзи в комнату проникали тонкие лучи света, в саду монотонно пели цикады; было жарко. Спать оказалось невозможно. Мэнди поднялась, приняла прохладную ванну в роскошной, выложенной розовым мрамором ванной комнате. После этого ей стало немного лучше, и она почувствовала себя готовой встретить все новые сюрпризы, которые наверняка приготовит ей сегодняшний вечер.
Мэнди надела свое красивое шифоновое платье, но когда она увидела Ренату в изысканном туалете, то поняла, что та целиком и полностью затмила ее скромный наряд. Темно-фиолетовое платье Ренаты было украшено золотом. На худых запястьях сверкали тяжелые золотые браслеты, на белой шее — золотые нити бус.
— Это арабский наряд, — пояснила она Мэнди. — Я попросила свою портниху снять для меня фасон.
Со своими черными сверкающими глазами она сама была словно арабская красавица.
Все уже собрались, когда Мэнди, Рената и профессор вошли в большой банкетный зал. При свете свечей женские туалеты казались столь же великолепными и волнующими, как цвета радуги в туманном небе. Наряд многих мужчин тоже был весьма живописен, хотя среди них встречались люди, одеты по-европейски. Видимо, это финансовые воротилы, друзья шейха, подумала Мэнди.
Стоя в дверях просторного зала, они ждали мажордома, который должен был указать им их места. Мэнди с интересом осмотрелась. Очевидно, был задуман восточный вечер: угощение сервировано на низеньких круглых медных столиках, стульями служили диванные подушки. В центре зала бил разноцветный многоярусный фонтан, от которого исходила животворная прохлада. В старинных вазах стояли цветы.
Гости, преимущественно арабы, ходили по залу с напитками в руках, приветствуя друг друга и беседуя; в зале стоял веселый, жизнерадостный шум.
В последний момент появился Стивен, довольно сносно выглядевший в выходном костюме профессора. Он, как обычно, поцеловал Ренату и кивнул Мэнди. Затем их препроводили к столу, за которым сидели шейх и его семья. Блистательный Рамон в красочном наряде с кинжалом у пояса стоял рядом с отцом и встречал английских гостей, — Добро пожаловать, — приветствовал их шейх.
Когда он произнес эти слова, Рамон наклонил голову и бросил красноречивый взгляд в сторону Мэнди. Заняв предназначенное для нее место, Мэнди обнаружила, что сидит прямо напротив него. Стивен расположился справа от девушки. Мэнди опасалась, что не сможет есть арабскую пищу, подаваемую на золотых или позолоченных плоских блюдах, и пробовала от каждого кушанья по кусочку. Угощение было очень обильным, и трапеза, казалось, никогда не закончится. Мэнди сама не знала, как смогла это вынести.
После нескольких неудачных попыток завязать с ней разговор Стивен перестал к ней обращаться и сосредоточил свое внимание на Ренате, сидевшей по другую сторону от него. Шейх то и дело через стол обращался к профессору, реже к Стивену. В конце концов Рената взяла дело в свои руки, она ловко завязала оживленную дискуссию о изысканиях Стивена и целях, стоящих перед ним. Она сумела подать все так, что отношения Стивена с шейхом улучшились.
Что касается Рамона, тот хранил странное, даже зловещее молчание, лишь изредка обращаясь к жене шейха, сидевшей слева от него. С отцом он не обменялся ни единым словом. Но его внимательные взгляды в сторону Мэнди были слишком часты.
Наконец мучительная трапеза подошла к концу. Все сразу оживились, столы были сдвинуты, и центр зала освободился. Гости обрадовались возможности подвигаться. Центральная дверь, ведущая во внутренний дворик, была распахнута, и Многие устремились наружу под усыпанное звездами небо.
У Рамона появился шанс, которым он не преминул воспользоваться. Пробираясь к одной из открытых дверей в надежде глотнуть свежего воздуха, Мэнди вдруг почувствовала его прикосновение.
— Ты не должна была приезжать сюда, Мэнди, — сказал он извиняющимся тоном. — Когда я увидел тебя сегодня утром, то чуть не упал с коня! Если бы я только знал, что ты там будешь… — Он не закончил фразу и посмотрел на нее сверху вниз встревоженными глазами. — Мне даже в голову не могло прийти, что Рената решит привезти тебя в Эль Хабес. Я не хотел, чтобы ты узнала о моей семье и увидела этот дом.
— А почему это тебя так волнует? — спросила девушка, стараясь, чтобы голос прозвучал беззаботно. — У тебя роскошный дом и великолепная семья. Я просто потрясена.
Она заметила, как к ним приближаются шейх со Стивеном, видно, как и остальные, решившие насладиться ночной прохладой. Рамон тоже увидел их и, увлекая Мэнди в сторону, настойчиво сказал:
— Мы не можем здесь разговаривать. Все это слишком серьезно для меня, слишком сложно. О, Мэнди, ты так много должна понять! На следующей неделе я буду в Тунисе. Разреши мне пригласить тебя на обед. Я позвоню тебе в Ла Люсьоль, когда приеду. — Он сильно сжал ее руку. — Скажи, что ты пообедаешь со мной, Мэнди. — Его голос звучал так, как будто он сейчас заплачет. Красивые губы дрожали. Все это было так нелепо, что Мэнди потеряла способность здраво размышлять.
— Разумеется, я пообедаю с тобой, Рамон, — ласково согласилась она и положила ладонь на его плечо.
В этот момент у нее не оказалось другого выхода. Волнение Рамона было очевидным и… очень загадочным. Он снова предстал перед ней в новом свете. Казалось невозможным мысленно объединить этого страдающего юношу и жестокого воина, которого она видела утром.
В зале заиграл оркестр.
— Я должен покинуть тебя и идти к мачехе, — сказал Рамон. Мгновение он стоял неподвижно, не сводя с девушки горящих глаз. — Я позвоню тебе. До встречи.
Уходя, он бросил взгляд на приближающегося к ним отца. Нахмуренные брови шейха говорили о его плохом настроении.
— А, вот где вы все! — раздался веселый голос Ренаты, всегда появлявшейся вовремя. Она взяла шейха под руку и притянула к себе девушку. — Ваша жена пообещала, что сейчас будут танцы!
Битых два часа отсутствующим взглядом Мэнди наблюдала за бесконечными монотонными арабскими танцами и пением. Будь у нее другое настроение, они, возможно, показались бы ей очаровательными, но сейчас ее сердце было переполнено какими-то неопределенными опасениями, смущением и тоской. Она поняла, что ее обычно тихая, бедная событиями жизнь закончилась и начинается совсем другая — неизвестная и тревожная.
