Арлин Джеймс - Сердца пятерых
Он вышел следом, и они молча направились к дороге. Мэтти обдумывала, стоит ли ей задать вопросы на темы, которые ее не касались. Она решила, что более подходящего времени у нее не будет, и набралась мужества.
— Твоя бывшая жена оставила тебя в тяжелом положении, да?
— В финансовом отношении? — спросил Оррен. — Можно сказать — да. Перед этим я купил ей новую машину, без которой она никак не могла обойтись, и она забрала ее, когда ушла. Она, правда, не смогла выплачивать кредит, и это пришлось делать мне. Потом стали появляться кредитные счета, о которых я и понятия не имел. К тому же я, естественно, заплатил за развод. Добавь к этому уход за четырьмя детьми, один из которых был грудным. Ситуация была довольно тяжелой какое-то время. Фактически это лето — лучшее с тех пор, как Грейс решила, что тот ковбой устраивает ее больше, чем я.
— Мне трудно в это поверить, — выпалила Мэтти.
— В то, что это лучшее лето, или в то, что она предпочла мне ковбоя? — остановился он.
Мэтти почувствовала, что румянец заливает ее щеки. Какого черта! Она не делала секрета из своих чувств, но и не заявляла о них открыто. Она подняла на него глаза, заслонив их рукой от солнца.
— Если говорить честно, Оррен, я не могу себе представить мужчину более привлекательного, чем ты.
Выронив молоток, он шагнул к ней и взял за плечи.
— Мэтти… — Он притянул ее к себе. — Я бы хотел, чтобы твоего опыта было достаточно для беспристрастного сопоставления, — мягко сказал он.
Мэтти отступила на шаг, и он снова взглянул на нее.
— У меня было несколько приятелей, — сказала она, — но я сужу не по этому.
— А по чему же? — Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке.
— Оррен, я знаю всего одного отца-одиночку, такого же преданного, как ты, — сказала она. — Своего собственного. Не смотри так удивленно. Откуда, по-твоему, девочка может получить представление о мужчинах, как не от собственного отца?
— Я как-то не задумывался об этом.
— Но это так. Девочка либо мечтает о мужчине, похожем на своего отца, либо о полной противоположности ему. Так случилось, что мой отец — прекрасный человек. Да, он упрям и чересчур опекает меня с двенадцати лет. Столько мне было, когда умерла мама. Но в глубине души он сентиментальный добряк, и нет ничего такого, чего бы он не сделал ради меня или моей мачехи. Мы для него — все, потому что если он любит, то любит всем сердцем. Неужели ты думаешь, я не смогла бы распознать этого в другом мужчине?
— О, Мэтти! — сказал он, протягивая к ней руки. Она уронила свой молоток и прильнула к нему. Он положил ладонь ей на затылок и поцеловал так крепко, что когда он отпустил ее, она чуть не потеряла равновесие. Оррен прижал ее к себе крепче, поцеловал мочку ее уха и, прижавшись щекой к ее щеке, хрипло сказал: — Девочка, ты меня пугаешь.
Она ничего не могла с собой поделать.
— Я пришла сюда в поисках сама не знаю чего. И не знала, пока не нашла то, что искала.
Он долго пристально смотрел на нее, затем отвел взгляд и облизнул губы.
— Мэтти, я просто не знаю, что сказать.
— А ты не говори ничего, — сказала она ему и наклонилась, чтобы поднять свой молоток. — Когда придет время для разговора, я думаю, мы поймем это.
— Мэтти, — нежно сказал Оррен, пока они шли, — ты взрослее в свои девятнадцать лет, чем Грейс в ее двадцать семь. Пожалуй, ты взрослее всех, кого я знаю.
Она пожала плечами.
— Я быстро повзрослела после того, как умерла моя мама.
— Ты взяла на себя все домашние обязанности, так ведь?
— Да, и выяснилось, что я прекрасно с ними справляюсь. Все дело в организованности.
— Нет, — возразил он. — Я самый организованный менеджер авторемонтной мастерской, которого только можно найти, но мне никогда не удавалось справиться с домашними делами.
— Дом — это моя мастерская, — просто объяснила она.
Он пытливо посмотрел на нее.
— Почему все, что ты говоришь, звучит так логично? И почему это не пришло мне в голову?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Я только знаю, что будущее, которое я вижу для себя, заключается в муже, детях и моем собственном доме. Я не создана для чего-то другого. Проблема в том, что в моем случае нельзя прийти в агентство по трудоустройству и сказать: «Я хотела бы работать у какого-нибудь трудолюбивого привлекательного мужчины в доме, полном маленьких детей. Мне нужно, чтобы они нуждались во мне и любили меня так же, как я буду нуждаться в них и любить их».
Он усмехнулся, глядя себе под ноги.
— Ты считаешь, что я привлекательный мужчина?
Она закатила глаза.
— Хочешь кое-что узнать? — засмеялся он.
— Что?
— А ты симпатичнее, чем я думал вначале.
Они подошли к щиту с объявлением.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
— Я хочу сказать, — ответил он, взвешивая молоток на ладони, — что, когда впервые попытался посмотреть на тебя как на ребенка, я разглядел женщину.
— Фу! Неужели я, наконец, смогу перестать носить все эти вызывающие наряды, предназначавшиеся для того, чтобы привлечь твое внимание?
Он прищурился, усмехнувшись, и сказал:
— Ты привлекаешь мое внимание в любом наряде.
Она засмеялась. Ее переполняла робкая надежда.
— Я это учту.
— Отлично. А теперь давай собьем этот щит, чтобы я мог тебя снова поцеловать.
Через несколько минут аккуратно написанное, объявление упало к ее ногам. Оррен забил торчащие гвозди и взял ее за руку.
— Пошли.
— А как с этим? — спросила она, показав на валявшееся объявление, когда он потянул ее к дому. — Нельзя оставлять его так.
— Я потом его возьму.
— А почему не сейчас?
Он вздохнул.
— Ладно, раз ты настаиваешь.
Он так внезапно остановился, что она налетела на него. Оррен бросил свой молоток и обхватил ее руками со словами:
— Но все по порядку, моя педантичная Мэтти.
Она и опомниться не успела, как его губы снова прижались к ее губам. Ей следовало быть готовой к этому, но он застал ее врасплох. Она крепко обвила его шею руками, прижимаясь к нему так сильно, что всего через секунду уже не понимала, где кончается она и начинается он. Они оба дрожали к тому времени, когда он опомнился и отстранился.
— Господи, как я рад, что я уже не девятнадцатилетний подросток, — сказал Оррен, проводя ладонями по ее рукам.
— Почему? — спросила она, не совсем уверенная в том, что ее мысли полностью пришли в порядок.
— Потому что в девятнадцать я не знал, когда пора остановиться, — сказал он, понизив голос. — Вот тогда-то Грейс и заработала Чэза.
— О! — Она откинула волосы с лица. — Но я не Грейс.
