Марион Леннокс - Всего лишь каприз
Казалось, она умела сохранять спокойствие в кризисные моменты. Если не считать того, что она безрассудно прыгнула в воду, где плавали акулы.
— Подними якорь, переключи на первую скорость, мы должны плыть на глубину. В волны должна заходить носовая часть, а не борта лодки! — прокричал он. — Медленно и устойчиво, потому что мы привязаны к борту.
И она идеально выполнила все его команды, аккуратно направляя большое судно, преодолевая волны и разворачиваясь таким образом, что ни одна волна не захлестнула борт, ведь иначе Гейб и Коняшка могли выпасть из спасательной шлюпки.
Наконец они отплыли на довольно безопасное расстояние от скалистого рифа, туда, где море было гораздо более спокойным и ровным.
— Достаточно?! — прокричала она.
— Отлично! Бросай якорь и иди сюда помогать мне.
Он все еще не доверял Коняшке, опасаясь, что тот снова прыгнет за борт и поплывет в сторону горизонта. Но с ним была Никки, которая четко следовала всем его инструкциям. Ему нужна была веревка. С ее помощью он связал из петель импровизированный корсет по всей длине брюха пса и конец веревки продел через ошейник.
Убедившись, что теперь пес никуда не денется, Гейб запрыгнул на борт судна, прицепил конструкцию, в которой находился пес, к лебедке, которую использовал для подъема корзин с рыбой, и привел механизм в действие.
На этот раз вместо корзины они поднимали Коняшку.
Никки схватила Коняшку за голову, когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки, а Гейб взялся за его задние лапы, и они вместе затащили пса на борт. В конце концов, все они образовали настоящую кучу-малу из мужчины, женщины и собаки, лежащих на палубе лодки в луже морской воды.
Никки смеялась. А еще немного поплакала, крепко прижимая к груди своего пса, словно он был самым чудесным созданием во всем мире. А потом, возможно, из-за того, что все они лежали на палубе совсем рядом друг с другом, она внезапно обняла Гейба:
— О, Гейб… Спасибо. Ты был великолепен…
Она повернулась в его сторону, и в тот же миг он сделал движение навстречу. Теперь Никки прижималась к нему, ее глаза были в паре дюймов от его глаз, а ее губы — прямо здесь…
И он поцеловал ее. Конечно, он поцеловал ее! Мужчина не был бы мужчиной, если бы он не сделал этого.
С нее ручьями текла морская вода. С растрепанных кудряшек падали капли. Она напоминала мокрую крысу, хотя, конечно, подобная аналогия явно неуместна, потому что ее глаза были изумительно огро мными и блестящими, а губы — мягкими и пухлыми…
Когда их губы встретились, мир вокруг перестал существовать.
Она была замерзшей, дрожащей и испуганной. Но для Гейба — только теплой, податливой и прекрасной…
До этого Никки смеялась, и на мгновение поцелуй стал словно продолжением ее смеха. Он почувствовал, как между ними вспыхнула искра — их общая победа, радость того, чего они достигли вместе, последствие пережитой совместно трагедии, шока, испуга.
Пламя страсти.
Между ними пробежал электрический разряд, образуя связь такой силы, что Гейб почувствовал страх — ему не вынести всего этого. Ее губы были настолько мягкими и податливыми… они словно таяли от соприкосновения с его губами. Огонь поднимался внутри его, огонь, о существовании которого он раньше и не догадывался.
Гейб заново узнавал себя.
Она повернулась к нему, чтобы обнять его, обвила руками и крепко прижалась к нему. Так они и лежали на палубе, вытянувшись практически в полный рост. Коняшка свернулся у их ног. И все, что Гейб мог чувствовать, все, о чем он мог думать, были ее губы…
Никки.
Его руки обвились вокруг ее тела, и, когда он прижался к ней, ему показалось, что он ждал этого момента всю жизнь. Он почувствовал — они словно две совпавшие детали одного пазла.
На ней был всего лишь легкий свитер. Казалось, намокшая ткань практически исчезла, и он мог чувствовать все нюансы ее обнаженного тела под ним: мягкие соблазнительные контуры груди, нежность рук. Ее тело податливо таяло в объятиях его тела. Которое было одето в грубую зюйдвестку, в комбинезон рыболова. Плотная ткань терлась о ее тонкую кожу. Он держал в своих руках практически обнаженную женщину, сам же он был полностью экипирован для встречи с ненастной погодой. Он понял, что хочет чувствовать ее тело все ближе и ближе, а одежда ему в этом мешает.
Ее губы…
Никки.
Ее руки зарылись в его волосы. Никки попыталась прижать его сильнее, стремясь к более глубокому поцелую. Она хотела этого так же сильно, как и Гейб. Ему казалось, что глубоко внутри его повернулся заветный ключ, который открыл потайную дверь и выпустил на волю эмоции, о существовании которых он даже не подозревал.
Никки…
И тут залаял Коняшка.
До этого момента пес лежал у них на ногах, и ни один из них не обращал никакого внимания на столь внушительный груз. Но когда пес величиной с коня издает подобный громогласный лай, вскакивает на лапы и снова пытается устремиться к борту судна, настает время прекратить поцелуи.
И Гейб отодвинулся от нее. Поймал Коняшку за ошейник, чтобы удержать его на месте. Никки попыталась помочь. Она выглядела так, словно пережила что-то совершенно новое, неизведанное. В ее глазах плескалось изумление.
Неужели их поцелуй стал открытием для них обоих?
Коняшка снова залаял и потянул их к борту. Затем завыл. Гейб отдернул его назад и поспешил посмотреть, что заставило Коняшку залаять.
Что-то плавало на поверхности в луже темно-красного цвета. Тюлень, разорванный пополам…
Раздался всплеск, и тушка исчезла с поверхности, оставив после себя напоминание в виде кровавого следа.
Лицо Никки стало мертвенно-белым. Гейб схватил ее так же крепко, как только что удерживал Коняшку, испугавшись — она вот-вот потеряет сознание.
Одной рукой он держал собаку, а другой крепко прижимал к себе Никки, которая с невыразимым ужасом наблюдала, как исчезают с поверхности воды следы крови.
— Что… что это?… — произнесла она, заикаясь. — Это был тюлень? Кто его так?…
— Белый хищник, — мрачно сказал Гейб.
— Белый…
— Акула. Здесь территория обитания тюленей, а акулы питаются тюленями.
— Я могла… Коняшка…
— Именно поэтому я кричал. Каждый раненый тюлень — легкая нажива для акулы. Акулы распознают их по плеску в воде, потому что обычно тюлени передвигаются очень аккуратно. Вы, ребята, были в большой опасности. — Он указал рукой в направлении кровавого следа. — Акула приплыла сюда из-за вас. Она покрутилась немного вокруг, выслеживая добычу, а потом я помешал ее планам, вытащив планируемый ею ужин из воды. Тюлень стал всего лишь заменой.
