Джеки Браун - Меня хранит твоя любовь
Однако Мейсон прояснил ситуацию достаточно громко, чтобы перекрыть звуки оркестра:
— Держись подальше от моей женщины. — И на виду у доброй половины таверны поцеловал Роз в губы.
Еще до окончания поцелуя певец у микрофона объявил:
— Нам поступил заказ на «Любовь, как роза алая». — И под аккомпанемент вступления добавил: — Песня посвящается Мейсону.
Мейсон удивленно поднял голову.
— Думаю, ты можешь пригласить Роз на танец, — произнесла неподалеку Марни. — Я послежу за баром.
— Иногда совсем неплохо иметь сестру, — благодарно кивнул он и повел Роз на маленькую танцевальную террасу.
Там уже толпилось несколько пар, но Роз все равно казалось, что на нее все смотрят. Ну и пусть.
Три шага вперед, один назад. Однажды они уже делали это, но теперь, в присутствии наблюдателей, повторять опыт было слегка страшновато.
— Ты молодцом, — прошептал Мейсон ей в ухо. — Я бы никогда не поверил, что ты считаешь шаги.
Она вспыхнула.
— Спасибо.
— Кстати, ты прекрасно выглядишь. Что-то сделала с волосами?
— Причесала. — Роз рассмеялась, подавив искушение накрутить локон на палец. Ведь сколько пришлось помучиться с щипцами, чтобы сотворить кудри на затылке! Пришлось даже чуть спрыснуть лаком, чтобы сохранить прическу. — Конечно, стрижка удобна, но я думаю снова начать их отращивать.
— С длинными ли волосами или с короткими, ты сводишь меня с ума.
Темп песни был медленным, а сладкий голос певца позволял полностью оценить произносимые слова.
— Какая чудная песня, — сказала она.
— На самом деле вначале это было стихотворение «Алая, алая роза» Роберта Бернса. — И Мейсон пропел: — «Сильнее красоты твоей моя любовь одна, она со мной, пока моря не высохнут до дна».
Роз удивленно покачала головой. Он был полицейским, частным сыщиком, попадал в перестрелки. И одновременно интересуется птицами и корой деревьев, умеет танцевать медленные танцы, петь и помнит стихи какого-то давно умершего поэта.
— Откуда ты все знаешь? — спросила она.
— Из книг, — пожал плечами Мейсон. — Брал стихи Бернса в библиотеке. Они здорово поднимают настроение.
Роз вспомнила о нижнем белье, которое планировала приобрести с той же целью.
— Я знаю еще кое-что, что может поднять настроение. Кое-что маленькое, шелковое. Закрывающее ровно столько, чтобы возбудить мужское любопытство.
— Мне повезло, что когда-то я занимался частным сыском. Мое любопытство уже дошло до нужной кондиции. Может, назначим свидание?
— Свидание?
— Были в твоей жизни свидания?
Ни тон, ни взгляд не давали и повода заподозрить насмешку. И потому Роз лишь слегка смутилась, признавая:
— Нет, никогда.
— Тогда жду не дождусь, чтобы стать у тебя первым.
Как хорошо, если бы он действительно мог стать первым в другом, не менее значимом плане. Воспоминание о первом сексуальном опыте с годами не стало краше. Не было ничего романтичного в поспешном болезненном совокуплении с мальчиком, оставленным вместе с ней после уроков…
Словно прочитав ее мысли, Мейсон прошептал:
— У нас с тобой все будет хорошо, Рози.
За час до закрытия ансамбль выпустил последний заряд под названием «Паренек Дэнни», заставив рыдать навзрыд всех присутствующих. Потом музыканты зачехлили свои мандолины, гитары, банджо, барабаны и флейты и получили свою плату. Вместе с ними засобиралось большинство посетителей.
Часам к четырем удалось наконец отмыть последние пятна пива с пола и вымести все шелуху от арахиса.
Мейсон извлек из шкафа за стойкой бутылку виски.
— Хочешь чуток ирландского? — спросил он Рози, наливая себе в стакан на два пальца.
Она отставила швабру в сторону и подошла к стойке. Карманы оттопыривались, до отказа забитые плодами ее труда.
— Хорошие чаевые сегодня?
— Очень. — Она ухмыльнулась.
— Знаешь какие-нибудь ирландские тосты? — спросил Мейсон.
— Один. Выучила в семье усыновителей номер четыре. Они были ирландцами. — Роз прочистила горло. — Корабли грузят лесом и грузят железом, корабли, что плывут по морям. Но лучшие корабли — те, что везут нашу дружбу. И да будет так.
— Аминь, — сказал Мейсон и сделал большой глоток.
Роз озорно подмигнула и опрокинула содержимое своего стакана в рот, ни кашлянув, ни поперхнувшись. Со звяканьем поставила пустой стакан на стойку.
Только Рози могла сделать подобный жест сексуальным, подумал Мейсон.
— Готов на выход? — спросила она.
— Только запру двери.
Несколькими минутами позже они вышли в тихую ночь. Подмораживало, но Мейсону такое было только на руку. Хоть что+то, что охладило бы кровь, бурлящую в жилах. Идя рядом с ней, он нащупал ее ладонь.
— Так как, ты свободна в эту субботу?
— Надо спросить у босса, — смешливо ответила она.
— Свободна.
— Оплачиваемый выходной?
— Не наглей.
— И куда ты планируешь меня повести?
Он как-то не задумывался над этим.
— Как насчет Рая?
— Высоко метишь.
— Не особо. Есть такой маленький городок в заливе Белой Рыбы.
Разочарованная Роз пихнула его в бок.
— Похоже, ты не согласна. — Они в молчании прошли еще немного в сторону дома, потом он спросил: — А что думаешь по поводу Нью-Йорка?
— Здорово. Только ты платишь за перелет, договорились? — Она расхохоталась, но Мейсон внезапно остановился.
— Да.
— Ты серьезно?
— Угу. Бывала там?
— В Нью-Йорке? Никогда.
Мейсон обрадовался.
— С тех пор, как я там был, прошло немало, но я всегда собирался вернуться. Мне кажется, тебе там понравится. В Нью-Йорке для всех чего-то да найдется. Между прочим, там и кормят отлично.
— Думаешь взять меня в Нью-Йорк, чтобы подкормить?
— И на представление на Бродвей можно будет пойти.
— Нью-Йорк, — повторила она зачарованно.
— Да. — Он притянул Роз к себе. — В субботу с утра можно вылететь из маленького аэропорта в Хутоне до Детройта, там пересесть и еще до полудня быть в Нью-Йорке. А вернуться поздно в воскресенье или даже, если хочешь, в понедельник с утра.
— Чтобы остаться вдвоем, нам не требуется ехать в Нью-Йорк. Просто запри дверь, чтоб Марни не вломилась. Голосую за пиво и пиццу у тебя.
Мейсон знал, что такое решение вполне устроит Рози. И именно поэтому решил увезти ее отсюда далеко и предпринять нечто особенное.
— Нью-Йорк. Так как?
Вместо ответа Роз поцеловала Мейсона. Пальцы, поглаживающие его спину, даже через рубашку были ледяными, но Мейсон ощутил пожирающие его языки пламени. Господи, что она с ним делает!
