Кара Колтер - Комната девственницы
Как могло случиться, что прекрасный мужчина – воплощение ее идеала – превратился в копию ее матери, да еще со снобистскими замашками? Оба оказались эгоистами, их интересы были превыше всего. Но как только люди перестают возводить их на престол, они сразу же забывают об их существовании. Как же она могла терпеть Питера так долго, зная, что настоящая любовь – это всегда потребность отдать, а не взять?
«Так, может, напрасно я жду и Линелль? – подумала Эмма, вглядываясь в дорогу. Если уж мама не приехала на похороны своей матери, не наивно ли с моей стороны ожидать, что сейчас она приедет на праздник, которому не придает никакого значения?»
«Нет, она должна приехать, – убеждала себя Эмма. – Она сказала, что приедет».
«Но разве Линелль сдерживала свои обещания?» – прошептал ее внутренний голос.
«Я буду ждать ее до конца! – велев своему внутреннему голосу замолчать, сказала Эмма. – Буду верить, пока не приедет автобус».
Вспомнив последний разговор с матерью по телефону, Эмма почувствовала вину, что продолжает в ней сомневаться.
«И откуда только у тебя эта сентиментальная жилка, Эмма?» – с легким раздражением спросила Линелль, когда Эмма продолжала допытываться у мамы, ждать ли ее на Рождество или нет. От тона ее голоса Эмма почувствовала себя чуть ли не виноватой в том, что дочь может желать провести Рождество с матерью.
«Ладно, ладно, – наконец сказала Линелль. – Я приеду. Присылай мне этот чертов билет. Надеюсь, теперь ты счастлива?»
– Эй! – неожиданно услышала Эмма и поняла, что, задумавшись, не заметила, как вернулся Райдер. – Не надо расстраиваться заранее. Дороги скоро расчистят. – А затем совсем мягко – Эмма впервые слышала у него такой голос – сказал: – И плакать тоже не надо.
Только тогда она поняла, что щеки у нее залиты слезами.
– Я не плачу, – сказала она, смахивая слезы. – Просто нечаянно попала веткой в глаз.
Райдер снял перчатку и нежно провел рукой по ее щеке. Эмма видела по его лицу, что внутри него идет какая-то борьба.
– Пойдем, – сказал он, положив по-братски руку ей на плечо и увлекая за собой от дороги. – В этом году у тебя будет Рождество, какое ты задумала.
Сью и Пегги приветствовали Райдера, словно он был их любимым дядюшкой, однако Тесс девочки передали ему неохотно.
– Тятя, – пролепетала Тесс, чем вызвала улыбку у девочек.
Райдер провел по ее волосам, и она позволила ему это сделать!
– Я класавая, – продолжила свой лепет Тесс.
– Я красивая, – перевела ему Сью.
– Красивая, – согласился Райдер. – Очаровательная, милая, потрясающая!
И тут он неожиданно для себя поднял Тесс в воздух, опустил и поцеловал ее в животик.
Эмма наблюдала за ними и думала, что она могла бы смотреть вечно, как Райдер играет с ребенком. Но привыкать к такой мысли было опасно, поэтому она отправилась на поиски Моны. Та сидела на задней веранде, изготавливая еще один венок.
– Дороги по-прежнему закрыты, – сказала Эмма. – Боюсь, мы ничего не сможем продать. – И, сделав глубокий вдох, добавила: – И если праздников не будет, я не смогу вам заплатить…
Мона сердито нахмурилась.
– Мы помогли тебе по-соседски и останемся с тобой не из-за праздников или денег, а как друзья. К тому же ты знаешь, как я люблю этот дом. Но может, сего дня мы лучше поужинаем у нас? – предложила она.
Эмма не могла отказать своим друзьям, тем более после того, что они для нее сделали. Однако Райдер не был им ничем обязан. Он вежливо, но твердо отклонил предложение Моны:
– Если Эмма не возражает, мы с Тесс останемся здесь.
Но Мона даже слышать об этом не захотела.
– Тесс привыкла к девочкам, – объявила она. – Да и вам двоим здесь будет скучно.
– Да, – поддержала маму Пегги. – Я хочу показать Тесс кукольный дом, который сделал папа.
– И я бы тоже не отказался от помощи, – явно смущаясь, сказал Тим. – Насос сломался. Придется таскать воду из ручья…
Неизвестно, какой из доводов оказал решающее воздействие, а может, все сразу, но Райдер в конце концов уступил. Эмма была рада, что проведет с ним еще немного времени и что для этого ей не пришлось упрашивать его самой.
Чтобы поместиться в санях всем, Эмма, с Тесс на руках, села на колени Райдеру. Рядом с ними, чуть ли не друг на друге, сидели девочки, а Мона заняла место позади Тима на снегоходе.
Девочки смеялись, Эмма чувствовала, как ровно бьется за ее спиной сердце Райдера, как его дыхание иногда щекочет ей щеки, и ее охватывало необыкновенное ощущение семейного счастья, к которому так стремилась ее душа.
У Тима был старый фермерский дом. На стенах висели фотографии девочек и большая фотография Тима-младшего в военной форме, со смущенной улыбкой на лице.
Рождественских декораций, в отличие от дома Эммы, было немного – небольшая ель, покосившаяся набок от усеявших ее сверху донизу игрушек, гирлянды, фигурка Санта-Клауса на столе, – но ощущение праздника и семейного уюта ждало каждого, кто входил в этот дом.
Бросив на Райдера взгляд украдкой, чтобы узнать, какое впечатление произвел на него дом Тима, Эмма заметила, что сковывавшее его напряжение чуть ослабло, а глаза словно засветились изнутри слабым мягким светом.
Увидев его таким, Эмма недоуменно спросила себя, как всего сутки назад этот человек показался ей чуть ли не дьяволом во плоти? Кто из них изменился за эти двадцать четыре часа – он или она? И можно ли измениться так быстро?
Глава 6
Мужчины притащили воду, Мона отправила их переодеваться, вручила Эмме нож и указала на гору картошки, которую необходимо было почистить к ужину.
К несчастью для Эммы, стол стоял прямо напротив двери, и потому она могла видеть мужчин. Губы у нее пересохли, когда Райдер снял с себя мокрую рубашку и она увидела его широкие плечи, хорошо развитую грудь, бугры мышц.
Внизу живота вдруг разлилось тепло – Эмма никогда не чувствовала ничего подобного. Даже поцелуи Питера не вызывали в ней того пожара, который начал охватывать ее тело, – то было сильнейшее, примитивное желание.
Эмма была к такому совершенно не готова, поэтому собственные ощущения застали ее врасплох.
«Это всего лишь временное явление, – спохватившись, принялась убеждать себя Эмма. – Все-таки я здоровая молодая женщина, поэтому нет ничего удивительного в том, что я откликнулась на полуобнаженное, великолепно сложенное мужское тело».
Но собственная реакция все же продолжала ее смущать. Эмма выделила себе несколько секунд – кто знает, когда ей еще доведется стать свидетельницей такого зрелища? – прежде чем вернуться к картошке.
Райдер Ричардсон был словно вырезан из цельного куска мрамора искусной рукой скульптора. В совершенстве его тела было что-то гипнотизирующее. Взяв в руки мочалку, он погрузил ее в нагретую на печи воду, намылил и стал тереть руки и грудь.
